— Мне не сложно говорить правду.
Если бы он только знал… Иногда, правда не приносит ничего, кроме боли.
— Она вела записи своих рецептов. Может быть, тебе хотелось бы их увидеть? — спросил Талорк.
Тепло заполнило душу Абигейл:
— Ничего я так не желала бы больше, чем этого..”
— Ничего, мой ангел? — Спросил он с ироническим блеском в голубых глазах.
Она почувствовала, как краска заливает шею, и не смогла ничего произнести в ответ, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Она любила эту игривую сторону мужа, хотя и наслаждалась ею очень редко.
— Спасибо, — сказала Абигейл, благодаря его одновременно и за щедрость, и за то, что открыл ей часть себя.
— Тебе не надо говорить мне спасибо, но если ты настаиваешь, то можешь отблагодарить меня тем, что каждое утро будешь дожидаться сопровождения, чтобы спуститься вниз. — Его хмурый взгляд смягчился искорками в глазах.
Абигейл улыбнулась…
— Я приму это во внимание, — ответила девушка, но они оба знали, что она поступит по-своему.
Это было похоже на то, что происходило между кузнецом и его женой, когда они спорили о различия клана Балморалов и Синклеров. Ни один из них не нёс истинной злости в своих словах, но они оба всё равно оставались при своем мнении. Для Абигейл было просто замечательно, что подобное происходило между ней и Талорком, что-то простое и домашнее.
— Теперь я понимаю, почему ты так яростно требовала, чтобы я дал своему клану месяц, чтобы привыкнуть к тебе. Ты надеялась, что, показав, снисходительность, я научусь терпеть твоё пренебрежение моей властью.
Глаза Абигейл невинно расширились, хотя она была бы опустошена, если бы искренне верила в то, что он так о ней думал.
— Я ничего подобного не имела в виду.
— Ты так думаешь?
— Это просто смешной приказ.
— Ты упрямая, женщина.
— Я думала, что я твой ангел.
— Упрямый ангел.
— Это у нас семейное.
— В тебе эта черта кажется более очаровательной, чем в твоей сестре.
— Как ты можешь так говорить? — спросила Абигейл, хотя ее сердце наполнилось теплом от комплимента. — Эмили — это всё самое лучшее, что может быть в сестре.
Талорк поморщился.
— А Балморал сказал бы, что она это все самое лучшее, что может быть в жене.
— Но ты так не думаешь?
— Она обозвала меня козлом, — ответил Талорк, подарив Абигейл одну из своих редких улыбок. — Она не ты.
Ее рука взлетела к губам, и девушка покачала головой. Она не заплачет, как дура, но никто никогда не говорил ей ничего подобного. Даже Эмили. И ее обычно молчаливый муж сделал это еще более особенным.
— Спасибо.
Талорк пожал плечами, и она улыбнулась, зная, что он сделал это нарочно, чтобы подразнить ее жестом «нет-ответа».
Потом его глаза стали серьезными, такими, какими они обычно становились только ночью в спальне.
— Ты — моя.
Абигейл больше не могла удержаться. Она вскочила на ноги, и бросилась в объятия мужа.
— Стоит ли удивляться, что я влюблена в тебя? — проговорила Абигейл, и, не думая о приличиях, она восторженно поцеловала его сначала в губы, а затем прошлась поцелуями по всему лицу.
Она чувствовала, как смех завибрировал в его груди. Запрокинув голову, она посмотрела ему в глаза серьезным и преданным взглядом.
— Ты лучший муж, о котором любая женщина может только мечтать.
Абигейл была очень рада, что Талорк и Эмили не нашли общий язык.
Он посмотрел на неё сверху вниз с напускной строгостью.
— Такое проявление восторга неподобающе, мой ангел. Очевидно, что этому поведению ты научилась в Англии.
— Да, потому что Сибил всегда была столь открыта в своих чувствах. — Абигейл не могла сдержать смеха и не предпринимала никаких усилий для этого.
Мысль о том, что её мать с отцом открыто, целуются, была настолько смехотворна, что такое даже не возможно было вообразить, а, тем более что это сделал бы кто-либо другой в замке.
Талорк не смеялся, но судя по его растянутым в полуулыбке губам, Абигейл поняла, что он тоже ощутил некую долю веселья.
— Я вижу, что мне нужно будет научить тебя, как правильно обращаться со своим господином в публичном месте.
— Ну что ж, научи, — проговорила Абигейл дерзко и без малейшего беспокойства. В конце концов, он был таким спокойным и надежным.
— Ты не должна целовать своего мужа таким образом, — сказал Талорк довольно серьезно.
Девушка наклонила голову в сторону.
— Не должна?
— Нет. — Голубые глаза потемнели от страсти. — Ты должна делать это вот так, — проговорил Талорк, с такой страстью прижавшись к ее губам, что это обещало свести ее с ума.
Позабыв о том, где они находятся, девушка с энтузиазмом ответила на его поцелуй, зарываясь пальцами в волосы на его затылке.
Когда Талорк, наконец, прервал поцелуй, он с трудом дышал. Так же, как и Абигейл.
Она прошлась рукой по его шее.
— Кажется, я оставила на тебе грязь из сада твоей матери.
— Теперь, это твой сад.
— Я разделю его с ней, и сохраню память о ней для наших детей.
И вот так просто, между ними образовалась какая-то эмоциональная связь.
Свободной рукой, Талорк провел по губам Абигейл.
— Спасибо.
Непривычная к словам благодарности, Абигейл прижалась лицом к шее мужа и прошептала:
— Что мы будем делать с этой грязью?
— К счастью для меня, я как раз собирался поплавать в озере.
— Правда?
— Я подумал, что ты могла бы присоединиться ко мне. Я помню, как мы наслаждались купанием в горячих источниках.
Румянец смущения и удовольствия окрасил ее щеки.
— Мне бы очень этого хотелось.
— Замечательно. — Вместо того чтобы освободить ее из своих объятий, как Абигейл ожидала, Талорк подхватил ее свободной рукой под колени и прижал к груди.
— Я могу ходить, — запротестовала Абигей, впрочем, не очень сильно. В конце концов, она наслаждалась таким его отношением к ней.
— А я люблю носить тебя.
Девушка радостно засмеялась.
Талорк кому-то кивнул, и только тогда Абигейл осознала, что они были не одни. Мужчины и женщины клана улыбались им, поддразнивая и выкрикивая различные комментарии. На этот раз, Абигейл была рада тому факту, что не знает, о чем они говорят. Ничто не могло поколебать удовольствие, которое она чувствовала в тот момент.
