Оказалось, что в кладовой не предусмотрено освещение, нет каменных желобов. А масло святой отец применял уже современное, вонючее и чадящее при сгорании. Две лампадки принес сюда сам отец Даниил, когда осматривал вверенное ему на хранение хозяйство. А посмотреть и в самом деле есть на что. Два объемных сундука, массивный письменный стол, на котором стоит чернильница и лежит раскрытая примерно на середине толстая книга с серебряными застежками. Деревянное кресло, стулом язык не поднимается назвать, так как слишком причудливая и искусная резьба с завитушками по дереву, даже проглядывает позолота на подлокотниках. Пара полок с какими-то глиняными горшками и… висящий на стене портрет царя Тартарии, рядом с которым расположена каменная полка или просто выступ из стены, а на ней лежит кинжал в ножнах. Хотя данное оружие больше походит на небольшой меч или тесак. Так кажется на первый взгляд.
– Впечатляет, – медленно произнес я.
– Это вы еще не видели содержимое сундуков, – усмехнулся в бороду отец Даниил и, проследив за моим взглядом, добавил: – Иван Макарович, все здесь находящееся – ваше, вы вольны им распоряжаться по собственному усмотрению. Будем считать, что наследство передано.
– Наследство? – переспросил я, пока не представляя, как поступить.
– Да, церковь выполнила свои обязанности по отношению к роду последнего царя Великой Тартарии. Допускаю, что не только я являюсь хранителем того, чем владел Петр Третий, но тут ничем не могу помочь, ни с кем другим не знаком. И, признаюсь, рад, что груз ответственности с меня снят.
– Не спешите, – покачал я головой. – Возможно, я и приму наследие, но вас все равно попрошу за всем этим присматривать, хранить царские атрибуты, а если со мной что-то случится, то и наследника подыскивать. Ведь, как понимаю, одной крови недостаточно, чтобы передать все это и признать потомком царя Тартарии. Правильно?
Данный вывод давно напрашивается. Даже если и опознала меня случайно журналистка, которая видела портреты древнего царя, а потом и сложила пазл. Наследник любого человека, а в особенности царской персоны, в первую очередь определяется по близости родства. Так вот, пока живы Макар и Лидия, так называемые мои родители, а про старших братьев умолчу, то первым быть никак не могу. Если не имеется в завещании какой-либо оговорки или конкретных указаний. Да и с самим завещанием очень хочется ознакомиться.
– Вы, как обычно, оказались правы, – согласился со мной отец Даниил. – Наказ царя невозможно двусмысленно трактовать, в том числе и признавать наследника по одной только крови. Петр Третий понимал и предвидел, что в любой ветви происхождения, даже царской, могут оказаться слабохарактерные или недалекие люди. Да и просто те, кто не желает и не может брать на себя бремя власти и ответственности за подданных. Как ни печально, но в вашей семье только вы подходите быть наследником царя. В какой-то мере еще может претендовать Катерина Макаровна, но она из-за своей женской доли никогда не вступит на престол.
– А как же Ольга Николаевна? Императрица наша, – усмехнулся я, – она-то на престоле, и Россией правит.
– И ее правление ведет империю к краху, если она не предпримет решительных мер, – возразил отец Даниил.
Не стал с ним спорить, в какой-то степени он прав, как ни печально, но Ольга обязана делать жесткие шаги, на которые она не слишком-то способна. Хотя нет, знаю ее не так плохо, как может показаться, она-то может сплеча рубануть, но окружение настолько смягчит ее удар, что получится шлепок, а то и вовсе грожение пальчиком. Увы, от свиты зависит многое, один человек не сможет со всеми проблемами справляться, какими бы он ни был наделен способностями. Если же говорить про меня, который от политики пытался всеми силами отвертеться, то нахожусь не в лучшей ситуации, чем императрица. Людей, на которых положиться могу, у меня мало, постоянно ощущается их нехватка даже для управления территорией Урала. Про что тут можно еще говорить?!
– Не соглашусь с вами, уважаемый отец Даниил, – покачал я головой, продолжая осматриваться в так называемой кладовой, – но спорить не стану. Могу открыть? – указал на ближайший сундук.
– Разумеется, – пожал плечами мой спутник.
Крышка сундука оказалась тяжелой, но к этому я был готов, видя, сколько железа пошло на защиту дерева. Странно еще, что ключ не потребовался, хотя замковый механизм встроен. Откинул я крышку сундука и пару мгновений полюбовался на два отделения: в одном крупные самородки, во втором крупинки и золотой песок. Подошел ко второму сундуку и, уже не спрашивая разрешения, откинул крышку. В глазах зарябило от драгоценных камней, большей частью необработанных. Камней много, не отсортированы, но зрелище, стоит признаться, завораживающее. Аметисты с оттенками фиолетового и красными отблесками. Изумруды насыщенного зеленого цвета. Топазы, настолько крупные, что я и не подозревал, что такие бывают.
– И что же с этим делать? – озадачился я.
Честно говоря, рассчитывал немного на другое, то, что легко можно продать и выручить быстрые деньги. Нет, драгоценные камни спросом всегда пользуются, у тех же ювелиров. Но прекрасно понимаю, что если огранить один из больших топазов, то его можно продать намного дороже. Однако на все требуется время.
– Это уже не мне решать, – усмехнулся священник. – Свою миссию я выполнил.
– Но почему тут нет золотых монет и царских украшений? – потер я переносицу.
– Вот чего не знаю, того не знаю, – развел руками отец Даниил.
Понимаю, что вопросы, которые задаю, просто повисают в воздухе, ответа нет и вряд ли он когда-нибудь будет. Пора переходить к насущным проблемам, которых и так выше крыши.
– Из золота сколько примерно можно отчеканить монет, как думаете? – вернулся я к первому сундуку, закрыв тот, что с драгоценными камнями.
– Можно прикинуть вес и потери, которые произойдут при плавке, – осторожно ответил мой спутник.
– Это-то понятно, – произнес я, уже жалея, что отправился в данное путешествие.
Наследство, кроме головной боли и еще нескольких темных пятен в истории, ничего мне не принесло и не дало. Чеканить в горах монеты? Нет, не получится. Вывозить отсюда остатки золота и драгоценных камней? Про перемещение производственной линии по плавке и чеканке денег и говорить не приходится. Прессы, применяемые давным-давно, неподъемные, печи и вовсе не транспортабельны (не разбирать же их!). Да и не стоит забывать про масло, подающееся по каменным желобам. Его-то вообще никакими судьбами не переправить в другое место. Может, все же попытаться наладить чеканку, хотя бы из тех запасов, что тут обнаружились? Сам не справлюсь, посвящать еще кого-то, даже близких, не хочу. Да и штемпели времен царя Тартарии использовать не получится, а новых у меня еще и нет. Стоит признать, что день, когда мог бы решать важные вопросы, потерян.
– Иван Макарович, что-то вы загрустили, – внимательно смотря на меня, оценил мое настроение отец Даниил.
– Наследство интересное, но мне не подходит, – со вздохом ответил я, подошел к столу и осторожно сдул пыль со страниц книги.
