– Да прикидываю кое-что, – медленно ответил, но потом решил задать вопрос, как говорится, в лоб: – Скажи, ты же свои дела не забросил?
– Ты про что? – безмятежно поинтересовался Анзор.
– Гм, как-то не верится, что ты резко решил отойти от старых делишек и стал благопристойным и честным господином. Осуждать не думаю, каждый выбирает собственный путь, но… – чуть задумался, подбирая слова, – понимаешь, не хочется, чтобы пришел кто-то типа господина Картко и принес на тебя компромат.
– Иван, я уверен, что не проходит и дня, чтобы тебя в глазах императрицы не очерняли, предоставляя ворох надуманных обвинений. Сомневаюсь, что Ольга Николаевна всем безоговорочно верит, да и убежден, что знать она о твоих прегрешениях не хочет. К тому же и сама императрица не так кристально чиста, как кажется.
Намек Анзора прозвучал достаточно прозрачно. Он не стал отказываться и отнекиваться, что не ведет своих дел, что, впрочем, логично. Правда, не понимаю, где он находит время, но это не важно. Прозвучали определенные намеки в отношении Ольги, которые мне не понравились. Да и про то, что в столице делается, я еще ничего не знаю.
– И в чем же императрицу можно обвинить? – спрашиваю, и как-то на душе становится муторно.
– В развале империи, в том числе и попустительстве тому, что происходит.
– Уточни, – хмуро попросил я.
– А мятежников и почти отделившейся Сибири тебе мало? – делано изумился Анзор.
– Сибирь-то тут при каких делах? Из состава империи выходить мы не планируем.
– Ваня, – ласково и с улыбкой посмотрел на меня приятель, – ты сам-то в это веришь? А после того, как стал золотые монеты чеканить, то и вовсе, считай, обрел независимость. К тому же выполнять дурные распоряжения не станешь, сместить же тебя не получится, время упущено. Вот и не знают в столице, что с нами делать. Каждый день решают, но воз и ныне там. Отправить войска? Так вроде бунта и не было. Отозвать указ о назначении наместника Урала? Так под тобой уже почти вся Сибирь! Или ты возражать начнешь?
– Нет, все верно, – медленно проговорил я. – Ладно, с этим разберемся, бог даст. Что там в самой столице происходит? Почему Ларионов велел Марте из России уехать?
– В центральной части империи дела хреново идут. Частые забастовки, народ активно агитируют за свержение строя. Меньшевики, эсеры и распутинцы почувствовали слабину правления, да и финансами стали богаты. Правда, мы их делиться заставили, – хищно оскалился Анзор, – платят, деваться некуда.
– И кому они отчисляют деньги? – поинтересовался я, уже предвидя ответ.
– Не так важно, – отмахнулся тот. – Считай, общество пытается своими средствами противостоять распаду империи.
– И какие плюшки имеют от такого сотрудничества господа революционеры? – мрачно посмотрел я на Анзора.
С ответом тот повременил, официантки принесли ужин, и одна из девушек предупредила, что владелица просила прощения, появится чуть позже, а пока она разбирает конфликтную ситуацию с гостями на третьем этаже. Дело, мол, деликатное и важное.
– А что там произошло? – указал пальцем в потолок.
– Не могу сказать, – прикусила губу официантка и метнула взгляд на свою напарницу.
– Как говоришь тебя зовут? – склонил голову к плечу Анзор. – Если не ошибаюсь, то Людмила? Правильно?
– Ага, у вас хорошая память, – широко улыбнулась девушка и поправила свой бюст, стрельнув глазками по советнику. – Мы же с вами близкое знакомство свели, когда…
– Не стоит прошлое вспоминать, – оборвал ее Анзор. – Люда немного задержится, а вы идите, – махнул он второй официантке, которая от любопытства аж кончик языка высунула.
– Ой, не поверите, – зашептала Людмила, когда ее товарка нехотя удалилась, – приезжие господа и дамы затребовали себе пяток девиц и парней, перебрали с алкоголем, а потом попытались наших мальчиков склонить к мужеложству, за что были биты.
– Так им официанты прислуживали? – не понял я. – Насколько знаю, Марта не желала в своих заведениях устраивать для дам свиданий, если только те не с кавалерами пришли или на месте с кем-нибудь не договорились.
– Ага, все так, – подтвердила Людмила и склонилась над столом, якобы сообщить что-то секретное. Однако, думаю, что она так поступила для Анзора, чтобы тот обратил внимание на ее декольте. – Господа разгулялись, да так, что перешли грань приличия, если, – она хихикнула, – можно про третий этаж так сказать.
– Людмила, ближе к телу… – начал Анзор, глядя на большие вздымающиеся полушария официантки, – тьфу, к делу переходи!
– Упились все и, прости господи, друг с дружкой начали…
– Достаточно! – резко оборвала официантку подошедшая Марта, которую я, к своему стыду, не заметил. – Принеси мне чашку кофе!
Людмила тяжело вздохнула, печально посмотрела на Анзора, но ослушаться свою хозяйку не посмела и быстро удалилась.
– Марта, рад видеть, – сказал я, попытался встать, но поморщился от боли, и владелица заведения меня остановила:
– Иван, сиди, знаю я про твои раны! И, честно говоря, удивлена, что Семен Иванович тебя из больницы выпустил!
– Портейг понимает, что не время мне бока отлеживать, – усмехнулся я, – дел и забот много. Но давай поговорим о тебе и твоей поездке в Италию.
– Думаю, ты знаешь, что я от таких планов отказалась, – пожала плечами Марта.
– Из-за чего? – поинтересовался я, а потом добавил: – Как к этому решению отнесся Ларионов?
Подошла официантка – что показательно, не Людмила – и поставила перед Мартой чашку с кофе. Владелица заведения поблагодарила девушку, а после того, как официантка ушла, стала медленно помешивать чайной ложечкой напиток. Анзор же, словно почувствовав, что при нем Марте трудно говорить, встал и заявил:
– С вашего позволения, позвольте на пару минут отлучиться.
Хм, неужели мой советник Симе изменяет? Впрочем, это не мое дело, достаточно того, что остался, а не сбежал в свои горы.
– Не все так просто, Иван Макарович, и вам об этом отлично известно, – закусила губу Марта, глядя в спину удаляющегося Анзора, почему-то переходя на «вы».
– Не понимаю, – отрицательно покачал я головой.
– Мой жених – возможно, бывший – настаивал на моем отъезде из Екатеринбурга, но к себе ехать запретил. Когда же вы… – она запнулась, – попали в больницу, то уехать я никак не могла. Никто не давал гарантий благополучного исхода для вас, а Катерина нуждалась в поддержке. Не стану скрывать, Вениамину Николаевичу я сообщила о происшествии и своем решении остаться. Ларионову это не понравилось, но, нужно отдать должное, он не сразу стал предъявлять свои права, которых на самом-то деле не имеет. Через два дня, после того как профессор объявил, что вашей жизни мало что угрожает, Вениамин Николаевич вновь со мной связался. Тогда-то и состоялся нелицеприятный разговор. Не стану пересказывать все от и до, это личное. Смысл же свелся к тому, что находиться подле вас и даже поблизости – опасно. В столицу возвращаться ни в коем случае нельзя, город кипит недовольством и находится на грани взрыва.
