Допустим, Алексей Петрович решил действительно переписать завещание и лишить доли наследства одного из своих детей. Или даже нескольких. Где новое завещание? Где хотя бы его начало? Бумаг в кабинете не нашли. Со слов Данилы я знаю, что полиция перерыла все, что могла и даже открыла сейф. В кабинете стоял шредер, но он оказался пустым.
А вот мешки с бумажной трухой стояли в маленькой кладовой рядом с пылесосом, щетками и коллекцией тряпок и тряпочек. И выбрасывались раз в два месяца. Я открыла дверцу и пялилась на мешки минуты две. Наконец, выбрала на вид самый свежий и вынесла его в холл. Зажгла свет повсюду. Вывалила кучу узеньких белых полосочек на темный ковер. Вздохнув, пошла на кухню заварить чай.
Ночка мне предстояла жаркая.
Через три часа я допила третью чашку чая, сидя в центре гигантского цветка. Лепестки его состояли из скелетоподобных листочков А4. Счастье еще, что этот шредер не режет бумагу на маленькие квадратики — с конфетти я бы не справилась.
Паззлы складывались медленно, но верно. У меня был почти целый счет за сторонние услуги садовника, три письма от банка с напоминаниями о возможности инвестировать, два испорченных чека, черновики исчерканной от руки бумаги… Складывать их было труднее всего. Но я чувствовала азарт гончей — это и были черновики завещания. Твердый почерк покойного Алексея Петровича — и твердые слова. «Завещаю все свое имущество…» «Моим детям…» «Моему сыну Да…» Видимо, сомневался и переписывал несколько раз. Почему сомневался?
Взяв очередную полосочку, я прочитала отчетливо: «моему сыну Тимофею Алексее…»
Так.
Значит, отец Данилы знал о втором сыне?
Знал и собирался вписать его в завещание?
Это меняет дело. Получается, что убил его человек, которому было невыгодно новое завещание. Черт! Знать бы, что писал Алексей Петрович в новом завещании… Пока эти черновики говорят только о сомнениях и метаниях. Надо побыстрее собрать полоски, может, я все-таки найду зацепку.
Была уже глубокая ночь, когда я наконец разогнула спину и выпрямилась. Три черновика лежали передо мной практически целые. Первый гласил, что все свои активы в виде недвижимости, ценных бумаг, денег в разных банках и акций в разных компаниях Алексей Петрович оставляет своим биологическим детям в равных долях. Второй — что все это же он оставляет сыну Даниле Алексеевичу. Третий — сыновьям Даниле и Тимофею.
Нигде ни слова о Катерине, Дарье и Эллине. И это странно. Конечно, вредный старик собирался лишить наследства кое-кого, о чем и заявил на обеде в день смерти, но сразу трех дочерей? За что?
Ладно, Эля его не устраивала своим видом и поведением. Даша… Возможно, он не хотел, чтобы возле нее отирался Семен. А Катя? Чем она не угодила Алексею Петровичу? Тем, что уехала жить в Швейцарию? За это не лишают наследства… В общем, все странно. И эта формулировка «биологические дети»… Возможно, старик подозревал, что кто-то из его детей не родной? Но опять-таки все три дочери, к тому же от разных матерей?
Я снова обвела взглядом все три черновика. Надо их как-то сохранить. Но как? Склеить скотчем? Дурацкая идея. Есть и получше. Поднявшись с колен, я спустилась в кухню и принялась открывать шкафчики. Где Тома хранит пищевую пленку?
Упакованные с двух сторон в прозрачный тонкий целлофан, три листка плотной бумаги заняли свое место в нашей с Данилой спальне под матрасом. Завтра я покажу их следователю. Это его работа — анализировать все стороны улик. В том, что черновики являются уликами, я не сомневалась.
Выпитый чай привлек желудочных кошек. Они проснулись, начали скрестись в животе и просить кушать. Интересно знать, где Тома, и приготовил ли кто-нибудь ужин? Впрочем, опять же не для кого… Я снова пошла на кухню. Хоть бутербродик какой перехватить… Но, когда я зажгла свет, перед глазами вдруг встала картинка больничного коридора и запах лекарств. Дашка в реанимации. А вдруг она что-то съела отравленного? Вдруг убийца отравил все в холодильнике? Нет, я не хочу в реанимацию, и вообще — я беременна! Лучше не рисковать и заказать пиццу.
Ее принесли очень быстро, и я не успела открыть дверь. Но Лена-горничная была вышколена на пять с плюсом и сама заплатила доставщику. Мы с ней столкнулись в холле. Девушка спросила:
— Это вы заказали, Ева Станиславовна?
— Да. Сколько я тебе должна?
— Ничего, разумеется. Мне с зарплатой возместят.
— Ну и ладно. Тогда пошли есть пиццу, я тебя угощаю.
— Что вы, Ева Станиславовна, нам запрещено, — пробормотала Лена, но я взяла ее под локоть и увлекла в столовую:
— Во-первых, тут хозяйка я, пока Данилы нет. Во-вторых, я хочу с тобой поговорить.
— О чем? — любопытно спросила она, подчиняясь.
— Ты давно работаешь в доме?
— Примерно четыре года.
— Тогда должна знать… Я хочу узнать все об отношениях покойного Алексея Петровича с дочками.
Лена замялась. Почти машинально она принесла из кухни две большие тарелки и лопатку для пиццы, я выложила нам по куску и выразительно посмотрела на девушку. Та сказала извиняющимся тоном:
— Нам нельзя сплетничать.
— Сплетня, Лена, это когда ты говоришь о работодателе с посторонними лицами. А я не посторонняя. И вообще…
Откусив кусок от треугольника с тянущимся сыром, я добавила почти весело:
— Один твой хозяин умер, потому что кто-то ткнул его ножиком в спину, второй хозяин сидит за это в СИЗО, хотя не виноват, а еще одна хозяйка лежит в реанимации. Так что, дорогая Лена, советую максимально честно и открыто рассказать мне все, что ты знаешь.
Лена вздохнула. Отколупала пальцами кусочек пиццы, отправила его в рот и сказала:
— Алексей Павлович не любил дочерей. Да, собственно, он и Данилу Алексеевича не очень жаловал, но все же больше, чем Дарью Алексеевну, например.
— Почему?
— Ну, я думаю, он считал, что они ведут слишком беззаботный образ жизни. А Катерину Алексеевну вообще называл всякими словами, потому что она вышла замуж и уехала заграницу.
— Интересно, она что, должна была всю жизнь провести здесь и не выходить замуж?
Лена пожала плечами:
— Я не в курсе дел хозяев до такой степени! Но сдается мне, что Алексей Павлович подобрал ей жениха с положением, а Катерина Алексеевна взбунтовалась и уехала.
— Очень, очень интересно, — пробормотала я. — Но Катю мы не рассматриваем в качестве убийцы, потому что ее не было в стране. Перейдем к Даше.
— О, Дарью Алексеевну хозяин давно угрожал лишить наследства и вычеркнуть из завещания, — оживилась Лена. — Вот в последний раз это было из-за Семена, а до этого — из-за Дениса, Филиппа и… по-моему, Влада.
— То есть, Дарья встречается исключительно с альфонсами?
— Да! Простите меня, конечно, это не мое дело, но вот Семен еще ничего. А Денис был очень наглым и приставучим! Он даже… Ну, это неважно.
