Посидеть в кафетерии — значит выпить низкоуглеводный смузи и потрепать языками о тех, кого заметишь в этом самом клубе. Дашино любимое занятие. Но поскольку она еще страдала от разрыва с обожаемым Семеном, я легко согласилась. Мне не жалко поддержать Дашку. Тем более, что Катя исчезла с горизонта, решив, наверное, больше не общаться с неродной семьей.
— Пошли, — согласилась я. — Костя, как продукты отвезешь, возвращайся к клубу и жди меня там.
Водитель помялся, но все же послушался. Наверное, Данила еще не отменил приказ сопровождать меня повсюду. Хотя уже давно пора: Тома в СИЗО, а других опасностей для меня нет. Да и с Дашкой я, в дорогом фитнес-клубе, где охрана на входе и все такое…
Мы устроились в уютном зальчике кафетерии, заказали официантке два черничных смузи, и Даша возбужденно сказала мне:
— Я тебе кое-кого покажу, только ты сразу не фукай и не ругайся. Договорились?
— Ты нашла себе нового жениха? — с любопытством спросила я, оглядывая зал. Мужчин в нем было раз два и обчелся, поэтому я кивнула на самого перспективного из них: — Этот, что ли?
— Ну ты загнула! Это же Сечников, банкир! У него жена и четверо детей!
— Когда жена была помехой… — пробормотала я. — Ладно, а кто тогда?
— Сейчас, подожди секунду! У него как раз перерыв через две минуты, — загадочно улыбнулась Дашка.
Сунув в рот соломинку от смузи, я закатила глаза. Кого она мне собралась показывать? И страшное сомнение вдруг закралось мне в голову. Я поставила бокал на стол, взяла золовку за руку и сказала проникновенно:
— Даша, нет.
— Что нет? — удивилась она. — Через две минуты, честное слово!
— Нет. Нет-нет-нет.
— О чем ты? — она попыталась придать голосу беспечный тон, но я услышала волнение. Дашка, блин, ну какой интерес в пятый раз наступать на одни и те же грабли? Неужели не обидно?
Она схватила свой бокал со стола и прикрылась им как щитом, сдавленно мяукнула:
— Вон он!
Я машинально проследила за ее взглядом и увидела древнегреческого Аполлона, ожившую статую, бога, красавца, влажную мечту дам от двенадцати до семидесяти двух лет. Прекрасный избранник Дашкиного сердца подошел к бару, улыбнулся, взъерошив белокурые кудри, и что-то сказал баристе. Нет, я не спорю, он впечатляет! Но у него есть один крупный недостаток. Он носит форменную одежду клуба.
Дашка выдула одним глотком остатки смузи и спросила шепотом:
— Ну как тебе?
— Картинка, — согласилась я. — Просто картинка.
— И это ты еще не видела его голым, — с выражением крайнего удовлетворения на мордашке подытожила Даша.
— А ты уже видела? — удивилась я.
— Ну… Торс да…
Я только головой покачала. Дашка неисправима. Вечно западает на обслуживающий персонал…
— Извините, пожалуйста, — раздался над головой вежливый мужской голос. Я глянула вверх. К нам подошел шкаф в костюме — охранник, как пить дать. — Вы Ева Станиславовна?
— Я, — ответила. — А в чем дело?
— Да пустяки, право слово, — улыбнулся он. — Ваш водитель стукнул нашу машину на въезде. Надо разобраться.
— А что, Костя сам не может? — буркнула недовольно. — Ладно, иду.
Повернувшись к золовке, сказала строго:
— Даша, нет! Поняла меня? Нет!
— Пф, — только и ответила та.
Я вышла вслед за охранником, злясь на Костю, спросила:
— Ну, и где ваша машина?
— Тут, за углом, на въезде, — он вежливо показал мне направление. И я направилась туда, придерживая рукой живот:
— Ну Костик, ну балбес! Ничего тебе нельзя доверить, даже машину!
А потом мне вдруг стало так странно… Запахло больницей, и я отчего-то расслабилась, бессильно опустилась куда-то… На кожаное сиденье…
И отключилась.
Глава 16. Заложница
Под наркозом сны не снятся. И, когда просыпаешься, у тебя чугунная голова, как после хорошей попойки. Так и я проснулась в незнакомом месте, не сразу сообразив, что произошло. Во рту было кисло, я поморщилась, открыла глаза. Это не дом. Это не больница. Где я?
Больше всего место, в котором я находилась, напоминало старый дачный домик бабушки. Полинявшие от времени обои в цветочек, кое-где отставшие от стен, обшарпанные рамы окон, тусклые стекла без занавесок. А я лежу на диване. Точнее, на том, что когда-то, лет этак двадцать назад, было диваном с велюровой обивкой. Теперь мне в спину давили пружины, а обивка воняла кошачьей мочой. Наверное, именно это и побудило меня встать.
Покачнувшись — в голове все еще кружился вертолет — я осмотрелась. Одно окно с заколоченной рамой. Одна дверь со старой полукруглой ручкой и замочной скважиной. На стене — побитый молью ковер, на котором еще можно было различить очертания трех мишек в лесу. Кроме дивана только стул и больше никакой мебели. Крашеный коричневой краской дощатый пол. Я сделала несколько шагов к двери и поморщилась — половицы скрипели, как несмазанная телега. Дернула за ручку, но дверь не открылась. Дернула еще пару раз, потом застучала кулаком:
— Эй! Кто там? Выпустите меня!
Прислушалась. За дверью раздался такой же скрип пола, крутанулся ключ в замке, и передо мной предстал все тот же шкаф в костюме. Я прищурилась:
— Кто вы? Зачем меня похитили?
— Спокойно, дамочка, — он загородил проем, не давая разглядеть вторую комнату. — Вот шеф приедет, сам все скажет.
— Кто твой шеф? — я не была уверена, что наезд сработает, поэтому сразу добавила: — Впрочем, кто бы он ни был, чего бы он ни хотел, мой муж даст тебе больше, если ты меня выпустишь!
Он усмехнулся уголком губ и аккуратно потянул на себя дверь. Я навалилась на нее всем телом:
— Послушай, я беременна! Если вдруг что-то случится с моими тройняшками, мой муж тебя придушит собственными руками!
— Если захотите пить, дамочка, стукните в дверь, я принесу.
Он невозмутимо втолкнул меня обратно в комнатку и закрыл дверь на ключ.
Черт!
Нет, это черт знает что!
Меня похитили в самом центре города, в самое людное время суток, прямо из-под носа у Дашки… Естественно, ради выкупа! Данилу хотят развести на парочку миллионов. А он отдаст. Ради своих детишек… Поэтому надо сидеть тихо и не рыпаться. Я же не хочу навредить тройняшкам…
Осторожно опустившись на диван, я поерзала, чтобы найти удобное положение между пружин, и прижала руку ко рту. Черт! Ну почему это должно было случиться со мной? Почему это должно было случиться сейчас, когда все хорошо, когда ужасы закончились? Да что ж такое?! Неужели я не могу быть спокойна хотя бы немножечко, хотя бы чуть-чуть?
