— Возрадуемся, ибо новый день! Возрадуемся, ибо жизнь вернётся в Фегру! Возрадуемся, ибо…
— Девлин! — рявкнула я и запустила в кяари подушкой. А подушки тут были, как у бабушки в деревне — тяжёлые, плотные, хотя и круглые. — Напугали!
— Прошу простить меня со всем великодушием, на которое вы способны, милостивая ари! — Девлин поклонился низко-низко и махнул рукой кяри, которые томились позади него. — Если вы не выкажете несогласия, ваш наложник должен отправиться к Кристаллу немедленно, чтобы напитать его полученной от вас силой.
Я не успела даже подумать, согласна или нет, чтобы у меня украли Тиля, как кяри уже вытащили его из-под соболей и потянули вдвоём к выходу. А я ляпнула, глядя, как оглянулся на меня:
— До вечера, Тиль!
Девлин кашлянул, подождал, пока за кяри не закрылись двери, и тихонько сказал:
— По правде говоря, я не надеялся, что вы выдержите сегодняшнюю ночь, милостивая ари.
— Чего бы мне её не выдержать? — проворчала я, глядя, как оставшиеся слуги выкладывают на постель платье и нижнюю рубашку, пояс, украшения, какой-то платок, больше похожий на простыню.
— Я боялся за вас, дежурил под дверью…
— Боже, вы ненормальный, Девлин. Я не стану с вами обсуждать наши… игры в постели!
— Но вы вполне можете, милостивая ари. Если вам неловко — помните, что я не мужчина, а кяари.
— В смысле? — я резко обернулась и смерила Девлина подозрительным взглядом. Евнух, что ли? Всё отчекрыжено? — Вы вообще не мужчина? Ничего не можете?
И тут случилось самое удивительное — кяари смутился. Он даже покраснел и пятнами пошёл, вспотел под беличьим париком. Капельки пота поползли по пятнистому лицу, и я рассмеялась:
— Ну, вы же вполне можете!
— Ари, не в том дело… Я, конечно, мужчина, — он замялся. — Но моя миссия иная. Я старший кяари, на мне весь ваш дом, милостивая, и слуги. Вся организация…
— Ладно, не майтесь. Я поняла. Вы можете, но не хотите.
— Совершенно верно. Точнее, не должен. Простите, милостивая ари.
Меня одели в совершенно роскошное платье. По меркам этого Средневековья, конечно. Ярко-синее, такого абсолютно ненатурального цвета, которым обычно рисуют море дети, длинное в пол и украшенное серебряной вышивкой — на груди и животе вился, расцветая, невиданный цветок. Его лепестки были вышиты и по подолу, и по вороту. Кяри крутились, оборачивая вокруг моей талии бисерный пояс — трёхметровый, не меньше, с няшными кисточками и колокольчиками.
Зачем колокольчики-то? Я что, кошка?
— Милостивая ари соизволит выйти во двор, чтобы лицезреть Кристалл Жизни? — любезно спросил Девлин, который уже пришёл в себя и принял своё обычное выражение отстранённого дворецкого.
— Я соизволю. Слушайте, Девлин, можно нам поговорить наедине?
Он посмотрел на меня, как не понимающая собака, потом кивнул. По мановению его руки кяри испарились из спальни. Я плюхнулась обратно на кровать и выдохнула:
— Ладно. Девлин! Я так долго не протяну!
— Что случилось, милостивая ари? Тиль был неласков с вами? Он причинил вам боль?
— Да ну вас! С Тилем всё… здорово, — смутилась. — Но кяри! Знаете, я не привыкла ко всему вот этому вот!
— Вам не нравятся слуги? Ари, одно только слово, и мы заменим их!
— Нет-нет! Я не про это. Они симпатичные, милые и всё такое… Но я не привыкла, когда меня… вертят в разные стороны и раздевают, и одевают. К тому же, мужчины!
— Кяри не мужчины.
— Что, и они тоже?! — поддела, и Девлин завис. Отвиснув, улыбнулся:
— Вы привыкнете, ари. Я обещаю вам, вскоре вы перестанете думать о них, как о мужчинах. Кяри никогда не прикоснутся к вам так же, как кяэрри.
— Интересно, как вы их различаете, — пробормотала я. — С виду все покемоны.
— Я обязательно покажу вам, милостивая. Быть может, мы даже отправимся на ярмарку — ведь вам необходимо обновить гарем, не так ли? И там вы увидите всё.
Я встала. Ярмарка — это интересно! Но ведь он не собирается покупать рабов или продавать наших?
Наших!
Для меня они уже наши!
Вот как я тут прижилась за один день… Уже гарем своим считаю. Докати-илась…
Девлин заметил моё замешательство и отмахнул низкий поклон:
— Желаете ли вы посмотреть на Кристалл Жизни?
— Желаю, — вздохнула я. — На улице холодно?
— Подморозило, ари. Ваш плащ.
Он накинул мне на плечи подбитый мехом плащ с капюшоном, тщательно заправив под него платок, похожий на длинную фату, которым мне обернули волосы. Интересно, а прогрессорством тут можно заниматься? Я бы в первую очередь уничтожила этот пережиток прошлого в виде платка. А ещё бы трусы изобрела.
На улице было действительно морозно. Снег поскрипывал под сапожками, лицо покусывало острым хрустящим воздухом, а вокруг вяло копошился город. Укутанные в меха и платки люди кланялись при моём появлении, а когда мы с Девлином проходили мимо, возвращались к своим занятиям. В сумерках их было плохо видно, и я спросила у своего сопровождающего:
— А сколько сейчас времени?
— Десять часов утра, милостивая ари.
— А чего так темно?
Девлин указал на высящийся над городом кристалл и сказал напряжённо:
— Если ваш наложник хорошо постарался ночью, то сейчас рассветёт.
Я тоже уставилась на едва мерцающий «ночник» и пожала плечами:
— Ага, посмотрим.
Вы когда-нибудь наблюдали за рассветом? Когда солнце ме-едленно показывается из-за горизонта, так медленно, что не замечаешь его движения? И проверяешь себя — вот был краешек, а теперь уже больше, а теперь ещё больше! Я думала, тут будет так же. Думала — сейчас начнёт потихоньку светлеть.
Но Кристалл Жизни вспыхнул в один момент. Вспыхнул ярко, словно второе светило, и радостно озарил город, дома, пышные серые ели, которые заискрились мириадами бликов… Боже, как красиво! Снег, сияние кристалла, природа — всё было так, как доктор прописал!
И мужики.
Они чуть ли не хором возопили: «Слава ари!», некоторые попадали на колени. Те, кто был поближе ко мне, попытались облобызать подол платья. Я со страху ломанулась к Девлину, ещё бы немного и на руки ему запрыгнула. Но только проблеяла жалобно:
— Чего это они?
— Спасительница вы наша, ари Анна! — с чувством ответил кяари. — Наверное, вы плохо представляете себе, но вы действительно спасли наш город!
— Да? Значит, мне можно покапризничать? — буркнула, вырывая подол у ближайшего кяри. — Мне кофе положен за спасение?
Глава 4. Подарок
Завтрак в этом мире почти ничем не отличался от привычного. Кроме одного — здесь не было кофе. Он тут не существовал вообще. И даже по описанию Девлин не смог понять, о чём я ему толкую.
