Почему я решил бежать в том же месте, где уже была попытка? Думаю, что немчура этого не ждет. Они после того побега даже как-то расслабились. Бить перестали, почти не орут. Раньше постоянно прилетало. То прикладом, а то и просто ногой дадут под зад, пока бревно поднимаешь. Молодняк здесь, даже удивительно, что держат таких на охране пленных, а не на фронте.
Рабочий день приближался к концу, фрицы все больше курили и болтали. Я сегодня был на обрубке сучков, поэтому вооружен маленьким топориком. Ну, а как немцам лес валить, руками? Да, они выдали некий шанцевый инструмент, но сами стараются держаться на таком расстоянии, чтобы успеть вскинуть винтовку. Немного нервничал, фриц, что должен был сыграть главную скрипку в моей партии, заболтался со своим коллегой и стоял далековато. А мне нужно, чтобы он был почти рядом. Говорю же, без оружия я не пойду. А вы думали, что это я о топорике? Зря…
Наконец этот сраный Вилли, что был мне нужен, оторвался от разговора и решил сделать обход. Они всегда так гуляют, подгоняя нас. Ну, я был готов. Была, не дала!
– Н-на! – Топорик, пролетев три метра, вошел точно лезвием в спину немца. Вскрикнул я для того, чтобы привлечь внимание других заключенных. Ох, как я переживал на этот счет. Чего-чего, а с топором я почти не умел обращаться, как с оружием, я имею в виду. В школе ОМСБОН учили, но не преуспел. Лопатка была чуть лучше, нож вообще хорошо, а вот топор… Редко когда удавалось воткнуть хорошо, так, чтобы наверняка. Вот, помню, Бортник швырял… Эх, жаль парня. Борт кидал на силу, у него ее было как у быка, он мог попасть и обухом, но гарантированно упокоить противника.
Фриц еще не успел полностью осесть на землю, как я был возле него и в одно мгновение освободил его от оружия. Раньше я видел, что, стреляя, фрицы не дергали затвор, значит, патрон должен быть в патроннике, поэтому присел на колено, поймал ближайшего ко мне немца на мушку. Тот уже вскинул винтарь, но упал с простреленной грудью. Здесь, на насыпи, немцы находились в линию, поэтому третий, что был также рядом, не мог выстрелить, не зацепив своего же. А вот когда тот осел на землю, третьему уже летела следующая пуля.
– Да хватайте вы стволы, идиоты! – заорал я на пленных, которые, надо признаться, разочаровали меня. Никто никуда не кинулся, а я так на них рассчитывал!
Я плюхнулся на насыпь, прикрываясь трупом первого убитого мной немца, и вовремя. Охрана начала стрелять, орали-то они давно. Что удивило, собак пока не спускали, видимо, жалко стало, я ж с оружием. Отсюда мне было хорошо видно мотоцикл, пулеметчик все пытался выцелить меня, возможно, фрицы пока не хотели убивать всех пленных, оттого и не начали шмалять куда попало.
Я же тем временем потратил несколько секунд на то, чтобы освободить немецкие подсумки от патронов. В винтовке оставалось всего два, так что…
Я едва успел затолкать недостающие в приемник и захлопнуть затвор, как фрицы решились. Это они увидели, как пленные схватились за оружие. Пулемет застучал, точно, блин, швейная машинка. А я ловил его на мушку. Ракурс оказался неудобен и для меня самого. Я видел только вспышки выстрелов, пули уже ложились рядом, когда я, наконец, смекнул. Коляска-то не бронирована, какого хрена я думаю? Выстрел, второй, блин, третий! Но пулемет заткнулся.
– Ты идиот, Мороз! – услышал я слева и мельком взглянул туда. Рядом со мной упал мужик средних лет, о, это, блин, хороший мужик. Упал он не просто так, а направляя немецкую винтовку в сторону охраны. Те вовсю стреляли, я даже видел, как кто-то из пленных падал, как сломанная кукла, даже без крика.
– Степаныч, позже меня обматеришь! – прокричал я и, вновь загнав три патрона, начал стрелять.
Степаныч поддержал, а через несколько секунд и третья винтовка заговорила. Я вдруг вспомнил о собачках, но оказалось, их уже кто-то положил. Мужики понятливые, знают, на что те псинки способны, вот и постарались.
– Все! – встал я, осматривая округу. Немцы были убиты, сам застрелил минимум троих, а то и четверых.
– Один убег, – крикнул кто-то из мужиков. Там двое устремились к немцам за оружием, вот и увидели, значит.
– Ну так стреляйте! – крикнул я в ответ. Мне отсюда было не видно, что там происходит. Пришлось бежать к ним, но справились ребята без меня.
– Мороз, ты придурок! – вновь начал меня песочить Степаныч. Мужик он интересный, думаю, врет засранец, что рядовой. Умный не по званию, смеюсь. Лет ему тридцать пять, тридцать шесть. Крепкий, невысокий, лысый в ноль. Большой нос, карие глаза странно намекают на известную нацию, но, блин, светлые волосы говорят об обратном. Умный он, я повторюсь, наблюдаю за ним с самого начала. Просто он, как и я сам, постоянно задумчив, рассматривает все внимательно, словом, подготовка видна, не скроешь.
– Да что ж ты меня все чихвостишь? – выругался я, набивая немецкий ранец патронами. Точнее, в коляске был цинк с лентами, вот их я себе и прибрал. Три короткие, на пятьдесят патронов, ленты весят уже немало. Да и нас много, всем нужны боеприпасы. Пулемет я брать не стал, штука классная, не спорю, да вот только таскать его на себе по лесам и болотам, ну его на хрен. Тем более, нашелся один крепыш, пулеметчиком воевал, он его и прибрал.
– А предупредить нельзя было? – Степаныч подошел ко мне и, кажется, хотел ударить.
– Тебе-то что? – спросил я в ответ. – Я не собирался здесь жить до конца войны, да и не доживу я. Вы как партизаны, все молчите, вот и я молчал. Ладно, разбирайте, кто что хочет, и расходимся.
– Как это расходимся? – не поняли парни, что стояли ближе всего.
– Да так. Я – знаю, куда идти. Согласны следовать за мной? Пошли вместе, нет – выбирайтесь сами.
– Мороз, я был командиром взвода, пограничник… – начал Степаныч. Понятно, энкавэдэшник, блин, сейчас будет пытаться построить. Тем временем мы уже полностью обобрали фрицев и устремились к лесу. Точнее, заходили все глубже. – Лейтенант Кривошеин. Думаю, вы все обязаны подчиняться старшему по званию. Это в плену я никто, как и вы, а тут…
– Старший лейтенант Морозов, – просто бросил я в ответ, пришлось раскрыть свое инкогнито, а то ведь этот погранец начнет строить и требовать идти за ним. А мне это надо? Как я уже обмолвился, я знаю, куда идти, чтобы быстрее выйти к линии фронта, да и безопаснее там, потому как любимые мной леса полностью не перекроешь. – Командир группы диверсантов отдельного мотострелкового батальона специального назначения. – Это так, чтобы звучало внушительнее. Пусть подумают на досуге. Степаныч сделал удивленные глаза, но взял себя в руки.
– Куда идти-то? – спросил он, уже не глядя так грозно и властно.
– Степаныч, я же сказал, расходимся! – бросил я. Ну блин, я хотел один идти. Теперь что, всех тащить? Нас тут двадцать рыл, пятерых немцы застрелили. Семь человек ранены, вооружены всего восемь из всей группы. Кстати, все до единого последовали моему примеру и, раздев фрицев, переоделись в их одежку. Форма того фрица, что я выбрал для себя, была самая неповрежденная. Я ему в грудь попал, прострелил навылет. На спине пятно было больше, спереди вообще почти чисто, а вот сзади пришлось в луже, уже в лесу, застирывать и надевать сырую.
