Сарычев снова тяжело вздохнул и наконец заговорил с явной неохотой:
– Началось все с того, что я случайно увидел на столе документ, явно не предназначенный для моих глаз. Она его, наверное, принесла с работы и не успела спрятать… То есть я сначала ничего не подумал, просто наткнулся на него у нее на столе…
– Какой документ?
Сарычев тяжело вздохнул и неохотно проговорил:
– Договор купли-продажи большого земельного участка на Петроградской стороне.
– Ну и что в этом такого?
– Участок, на котором, как я знаю, скоро будут строить огромный офисный центр. И его продают за очень скромную сумму какой-то риелторской компании…
Я все еще ничего не понимала.
– Вот и я не сразу понял… – проговорил Сарычев, правильно поняв мой взгляд. – И тут вошла Лена, увидела документ у меня в руках, а я еще, как последний дурак, спросил: «Что это?»
– Ну и что?
– А то, что Лена как будто с цепи сорвалась…
Он снова замолчал.
Я поняла, что ему очень тяжело пересказывать мне все, что наговорила ему жена… и что он сказал ей в ответ. Я не стала настаивать – это и правда унизительно и, в конце концов, не играет большой роли. Важнее другое…
Сарычев молчал, глядя перед собой невидящими глазами. Он вспоминал, как изменилась жена, увидев документ в его руках, как она побагровела, как засверкали ее глаза. Она набросилась на него, как бешеная тигрица, выхватила у него этот документ и стала кричать что-то несообразное…
Она кричала, что без нее он никто и ничто, пустое место, ноль без палочки… что, если бы не она, он был бы безработным, а в самом лучшем случае работал бы за гроши по найму… что его фирма держится на плаву только благодаря ее поддержке, а он, вместо того чтобы помалкивать и помнить свое место, лезет не в свое дело…
Он тоже что-то кричал в ответ – что-то стыдное, бессмысленное, о чем тут же пожалел, – но жена, кажется, не слышала его, она только больше расходилась.
Он увидел перед собой ее красное лицо, некрасиво искривленный рот, выплевывавший вовсе уж что-то несуразное насчет его внешнего вида и мужских способностей, ее руки с длинными ногтями, которыми она как будто хотела вцепиться ему в лицо, ее голос – совершенно чужой, какой-то визгливый, срывающийся, истеричный голос…
Господи, он никогда не видел свою жену такой!
И тогда он вышел из квартиры, напоследок громко хлопнув дверью. Оттого и папку ту треклятую забыл. И попросил Ульяну принести ее, потому что ему было невмоготу возвращаться в квартиру, невмоготу снова видеть жену.
В ушах стояли ее ужасные, несправедливые слова, он побоялся, что не выдержит и ударит жену. Ударит чем угодно, что подвернется под руку, только чтобы она замолчала.
– Эй! – окликнула я Сарычева. – Ты все еще там?
– Я ее не трогал, – глухо сказал он, – когда я ушел, она была жива, еще кричала мне что-то вслед…
– Ладно, забудь, скажи лучше – ты не запомнил название той риелторской фирмы, которая фигурировала в договоре?
– Запомнил, – отозвался Сарычев, и глаза его снова стали осмысленными. – Фирма называется «Астроль».
– «Астроль»… – протянула я, – «Астроль»… Что-то такое знакомое… Где я слышала это название? Нет, не вспомнить.
– У тебя тоже с памятью плохо? – усмехнулся Сарычев. – Что-то рановато…
Нет, ну это надо же! Он еще и посмеивается!
От злости я вспомнила: Майка!
Та самая девчонка родом из Саратова, с которой мы вместе снимали квартиру, когда учились. И потом, когда я бросила учебу и искала приличную работу, Майка же сразу устроилась секретаршей, получила там у себя, в Саратове, какие-то корочки. Она меня и уговорила курсы закончить, и работу первую нашла.
Вообще, хорошая девка, компанейская, характер ровный, если бы не подвернулся мне тот парень, как же его… Миша… надо же, даже имя еле вспомнила. А думала, что все у нас серьезно, жить собирались вместе. Ну, до тех пор, пока я с мамашей его не познакомилась. Она, как меня увидела, губы поджала – так весь вечер в таком виде и просидела. Нет, я в себе сил не нашла с такой мегерой бороться, да и зачем?
Так что разбежались мы с этим Мишей вскорости без особых скандалов. Но пока суд да дело, с квартиры той нас согнали, и Майка отдельную сняла, поменьше.
Но связи с ней мы не теряли, изредка перезванивались и встречались. И вот в последний раз она говорила, что работу поменяла, и как раз устроилась секретарем в эту фирму «Астроль», я еще спросила, что за название такое, астрономией, что ли, занимаются, а она отмахнулась – да какая разница? Оклад неплохой, начальник невредный, работы не так чтобы много – жить можно.
– «Астроль», говоришь? Это очень удачно! – оживилась я. – У меня в этой фирме работает знакомая…
– Не может быть! – Сарычев смотрел с подозрением. – Откуда у тебя такие знакомые?
– От верблюда! – огрызнулась я. – Утешься, она не хозяйка фирмы, не главный акционер, а обычная секретарша, которые, как известно, все всегда знают!
– А что ты хочешь там узнать? – забеспокоился он. – Ты думаешь, это как-то связано с… со смертью моей… со смертью Лены?
– Слушай, ну надо же с чего-то начинать! У нас времени в обрез! – Я уже нашла телефон.
Майка отозвалась сразу:
– Привет, Янка! Как жизнь?
– Нормально, – соврала я, – а у тебя какие новости?
– Ну-у…
– С работой все в порядке? – забеспокоилась я. – Ты, часом, не уволилась?
– Да нет, а что ты спрашиваешь? – удивилась Майка.
Вот надо отдать ей должное: всегда была девица неглупая, сразу поняла, что мне от нее что-то надо.
– Я на работе вообще-то… – сказала она.
– Ну, на обед-то пойдешь?
– Ах, даже так… – Она сообразила, что дело срочное. – Ну, пойду, конечно.
– Значит, говори место, там и встретимся, ланч за мной!
– Да ну? – развеселилась Майка. – Раз так, значит, выберу не ту забегаловку, где всегда обедаю, а ресторан итальянский подороже, там и поговорим!
– Но в пределах разумного! – снова забеспокоилась я. – Я девушка со скромными средствами!
И тут Сарычев ткнул меня в бок – соглашайся, мол, на все, деньги не проблема. Ну, коли так…
С Майкой условились встретиться через полтора часа, и я заметалась по квартире, приводя себя в порядок.
Перед подругой нужно было предстать уверенной в себе женщиной без проблем.
На прощанье Сарычев выдал мне три тысячные купюры, подумал и дал еще одну.
– Мало наличных, – вздохнул он, – а карточкой пользоваться никак нельзя, вычислят.
Я отвернулась, чтобы скрыть скептическую улыбку. Неужели он думает, что, как только он вставит карточку в банкомат, тут же у него за спиной появятся менты с сиренами и мигалками и повяжут его в течение пяти минут?
