– Пришла в себя? – прозвучал надо мной мягкий бархатный голос.
Обманчиво мягкий.
Скосив глаза, я увидела молодое, несколько старообразное лицо.
Федор, вспомнила я имя.
И тут же вспомнила все остальное – как мы с Сарычевым проникли во дворец, как нашли в мавританской комнате узор, совпадающий с рисунком на медальоне, как его схватили музейные охранники, а я сумела от них сбежать…
Только для того, чтобы сесть в машину к этому оборотню. К убийце. К Федору.
Кстати, тут я поняла еще одно – куда именно он меня привез. Не так уж далеко – в Шереметевском парке, недалеко от дворца, стояла полуразрушенная готическая часовня. Я несколько раз видела ее, приезжая на объект.
– Пришла в себя! – повторил Федор – и я увидела в его руках медальон Сарычева.
Он играл этим медальоном, поглаживал его пальцами, любовался тусклым сиянием старого золота…
– Вот я его и нашел! – проговорил он довольным голосом. – Выходит, зря я тогда пришел к Марецкой… медальон был не у нее…
– Это ты ее убил, – проговорила я пересохшими, растрескавшимися губами.
Я смотрела на его лицо и все больше убеждалась, что под маской интеллигентного, несколько старообразного молодого человека скрывается убийца.
– А если и так? – Он усмехнулся одними губами. – Ты это все равно не докажешь. И вообще, тебе сейчас нужно думать не о том, кто убил Марецкую, а о том, как самой избежать ее судьбы.
– И как же?
– У тебя только один шанс. Расскажи мне все, что ты знаешь о сокровище Шереметевых, – и я тебя отпущу.
– А с чего… – Я хотела спросить, почему должна ему верить, но удержалась и вместо этого спросила совсем другое: – А с чего ты взял, что я что-то о нем знаю?
– А вот с чего! – Он поднял медальон, так что тот вспыхнул в первых лучах рассветного солнца, проникших сквозь стрельчатое окно. – Медальон у тебя, и ты вместе с Сарычевым была во дворце. Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться – вы с Сарычевым сообщники, дневник у вас, и вы пришли, чтобы открыть тайник…
– Дневник? – Я изобразила удивление. – Какой еще дневник? О чем вообще ты говоришь?
– Только не нужно изображать дурочку! – Федор поморщился. – Я несколько лет рылся в архивах, чтобы найти все, что можно, на эту тему, и знаю о существовании дневника, в котором граф Шереметев записал секрет своего сокровища… а когда я прочел в одном письме позапрошлого века о том, что ключом к этой записи является медальон, хранящийся в семье побочного сына графа, я сложил два и два! Сарычев – потомок того самого побочного сына, и медальон все это время был у него. Когда я узнал об этом, я отправился к Сарычеву, застал его жену и попытался получить медальон, но она меня не хотела и слушать! Я предложил ей приличные деньги, но она подняла меня на смех, а потом… потом она хотела поднять шум… я не мог этого допустить…
– И ты ее убил, – закончила я за него.
– Даже если так… медальона у нее все равно не оказалось, а потом пришел какой-то человек, мне пришлось спрятаться…
– Ты еще обронил запонку!
– Я ее сразу же подобрал! – перебил меня Федор. – Я не мог ее оставить! А потом все равно пришлось уйти, потому что пришел еще кто-то… там в тот день был буквально проходной двор! Ладно, – опомнился он, – я привел тебя сюда не для пустых разговоров. Говори мне, где дневник – и я тебя отпущу!
«Да, как же, отпустишь! – подумала я, заметив безумный блеск в его глазах. – Убил один раз – убьешь снова!»
И он подтвердил мою мысль: спрятав медальон в карман, достал нож и приставил к моему горлу со словами:
– Ты мне все равно все расскажешь – раньше или позже. Боль делает с людьми чудеса…
– Убери нож – больно! – прохрипела я.
– Пока еще не больно! – усмехнулся он, но все же убрал нож. Все же он предпочитал обходиться без крови. Пока это возможно.
– Говори!
И тут у меня мелькнула идея, которая в тот момент показалась удачной.
– Э, нет! – проговорила я с растяжкой. – Я тоже хочу получить свою долю!
– Что?! – Он посмотрел на меня, как коза на протонный ускоритель.
– То! – отрезала я. – Если хочешь найти сокровище – давай договоримся: я скажу тебе, где спрятан дневник графа, но сокровище мы поделим пополам.
– Идет! – выпалил он, и глаза его блеснули.
Слишком быстро, слишком легко он согласился! Все ясно – он готов на словах согласиться на что угодно, чтобы получить дневник графа Шереметева. А как только получит его – тут же попытается меня убить… но мы еще посмотрим, кто кого! Хорошо смеется тот, кто смеется без последствий!
– Идет! – повторил он.
– Ну если так – пойдем во дворец. Только так, чтобы нас не перехватили охранники…
– Об этом можешь не беспокоиться! Я знаю все входы и выходы, знаю, где есть камеры и как их отключить…
«Хвастаешься ты слишком много, – подумала я, – а это вредно для здоровья…»
Он помог мне подняться на ноги. Я поняла, что лежала на каменном алтаре – ну, у Федора фантазия небогатая.
Мы вышли из часовни. Его машина стояла совсем рядом, но мы к ней не пошли – до дворца было рукой подать, и мы отправились к нему пешком.
На полпути к дворцу Федор приставил к моей шее нож и процедил:
– Только попробуй закричать, позвать на помощь или побежать – я тебя успею прирезать!
– Ты лучше под ноги смотри, а то споткнешься… и кто тогда покажет тебе дневник?
Таким манером мы добрались до дворца.
Федор подошел, разумеется, не к главному, парадному крыльцу, а к боковому входу, к невзрачной двери, которая, видимо, предназначалась для графских слуг.
Он открыл эту дверь своим ключом, и мы вошли в узкий, полутемный и безлюдный коридор, которым явно давно уже не пользовались.
Вдруг впереди раздался писк.
На середину коридора выбежала большая крыса, остановилась и нагло, без малейшего страха уставилась на нас, поводя усами.
Я замерла в испуге, но вдруг увидела, что с Федором тоже творится что-то странное. Он побледнел, попятился, по лицу потекли крупные капли пота.
Крыса неторопливо развернулась и скрылась в норе.
Федор перевел дыхание, вытер платком испарину со лба и смущенно проговорил:
– Ненавижу крыс…
«Не ненавидишь ты их, а боишься!» – подумала я. И отчего-то обрадовалась – его слабость внушила мне надежду.
А Федор уже пришел в себя и процедил:
– Ну, говори, где спрятан дневник?
– Скажу, не волнуйся. Сначала нам нужно попасть в музыкальную гостиную…
