Матильда поморщилась:
– Какая разница? Я добилась своего.
– Молодца, – потер руки Соколов. – И что тебе жених в день свадьбы сказал, а?
Мотя отвернулась к окну.
– Не помню. Что-то про любовь.
– Ну не, я хорошо Илью знал, – погрозил ей пальцем Дмитрий. – Бобров не по части ласковых выражений. Отчего невеста рыдала, когда мне в день похода в загс звонила? Давай, детка, колись. Иначе сам расскажу.
– Он за мной заехал, – залепетала Матильда, – бумагу сунул: «Подпиши». Начала я читать напечатанный текст, а там!.. Наш брак должен существовать без детей. Если я рожу – это моя проблема. Илья малышей терпеть не мог, они ему были неприятны. Ну, я и подмахнула документ. Так замуж хотела. С трудом довела мужика до загса, и теперь порушить свое счастье, так и не получив его? Я подумала: как-нибудь все улажу, образуется с детьми. Тут Димон верно говорил: Алиска красавица, а я обычная. Мне пришлось за Илью цепляться. Он долго меня мариновал, когда наконец штамп в паспорте поставили, уже не двадцать мне было, облетели лепесточки! Не могла я Илью никак упустить. Да, я позвонила Диме, правда, не плакала, боялась, что макияж потечет, рассказала ему про бумагу. Что ты ответил?
Соколов сделал глоток кофе.
– Договор о намерениях печатают на бланке, подписывают в присутствии юриста. То, где Мотя подпись поставила, – фигня, никакой силы не имеет. Редкий мужик чадолюбив, парни детей обычно не хотят. А потом, раз уж появились, привыкают, даже любить начинают.
– И как шла ваша семейная жизнь? – задал я следующий вопрос. – Все было хорошо?
Матильда и Алиса одновременно встали.
– Приятно было познакомиться, спасибо за чай, мне пора, – заявила первая.
– Не понимаю, по какому праву вы посмели вести здесь этот разговор, – прошипела вторая.
– Прав никаких нет, – согласился Борис, – к нам обратилась женщина, которая уверена, что Алексея убили. Как? Интересный вопрос. А другая дама, с которой мы беседовали в процессе нашего расследования, рассказала о смерти Ильи. Нас насторожили некоторые совпадения в деталях кончины того и другого мужчины. Ну, например, оба они вступали в интимные отношения с женщиной по имени Люся. Мать Ильи рассказала, что сын ушел к ней на некоторое время, потом вернулся домой, вел себя неадекватно и в конце концов покончил с собой. Официальная версия смерти господина Боброва звучит так: «Илья слишком увлекался спиртными напитками, терял адекватность. В один из своих запоев он принял большую дозу наркотического вещества и отправился на тот свет». Но мать Ильи слышала, как ее невестка говорила по телефону. Матильда считала, что находится дома одна, поэтому весьма откровенно говорила. О чем?
Боря нажал на мышку, из ноутбука раздался голос Галины Михайловны:
– Ванечка, мой рассказ ведь нельзя использовать против Моти? Ее не посадят? Она хорошая девочка, я ее люблю. Если бы ты только знал, как Илья над ней издевался! Какой скандал случился, когда она наконец-то решила забеременеть! Не один год прошел со дня свадьбы, много времени пролетело. Вопрос как стоял: или Моте сейчас рожать, или никогда. Возраст подпер. Сын пришел в ярость: «Делай аборт!» Ну, тут уж я вмешалась, заявила: «Илья! Ты весь в отца! Тот тоже не желал детей. Приказал мне на операцию идти. Я отказалась, поэтому ты родился. И мой внук на свет появится. Точка. Не дам убить малыша». Илья Мотю не уважал, считал, что он ее осчастливил, когда женился. Супруга должна следы его ботинок целовать. А когда выяснилось, что у Матильды двойня… Он из дома уехал, вернулся уже после того, как деткам месяца три исполнилось, глянул на них, сказал: «Фу» – и больше в комнату к ним не заходил. Отвратительно себя вел, говорил Моте: «Родила, думаешь, хозяйкой стала? Да никогда. В зеркало глянь! И так особой красотой не блистала, а сейчас без страха и не взглянешь». Мотя себе грудь сделала, живот подтянула, но раз не мила, то не мила. Илья домой неделями не приезжал. Почему не разводился? Ванечка, не могу тебе это сообщить. Огромный секрет. Уже после смерти сына я пошла в магазин. Как мы живем, ты видел. Но скоро все наладится, через полгода Мотя вступит в права наследства, разблокируют счета. Сейчас, конечно, не очень весело. Матильда знает, что я надолго в супермаркете застряну, начну искать что подешевле, она за мной дверь закрыла, я из подъезда вышла, дождь хлынул, я побежала назад за зонтиком. Вхожу, слышу, как Мотя беседует по телефону…
– Хватит, – попросила Матильда, – остановите запись.
Глава тридцать вторая
Голос пожилой дамы стих.
– Свекровь мне лучшая досталась, – прошептала Мотя, – а я после того, что с Ильей случилось, с катушек съехала. Пить начала, разум потеряла. Совесть меня мучила. Поедом жрала! Назюзюкаюсь по брови! Что творю? Сама не знаю! Думала, успокоюсь. А душу огонь жрет!
– Не слушайте ее, – сказала Алиса, – она чушь несет.
– Неделю назад, – продолжала Мотя, – ночью мне плохо стало, в туалете тошнило, сил нет. Мама Галя вызвала «Скорую», похмельщика. Денег ему кучу отдала, последние рубли отсчитала, меня в чувство привели, лежу в кровати и плачу. Входит Галина Михайловна, говорит:
– Доченька, успокойся, никто ни о чем не узнает. А если вдруг и узнает, то это мерзкая сплетня. Илья сам таблеток наглотался, сам стакан взял. Полиция не усомнилась, что он просто дозу лекарства превысил. Да, сейчас у нас плохое время. Денег нет. Завещания Илья не оставил. Странные люди появились, хотят себе кусок от чужих средств оттяпать. Но все будет хорошо, я сегодня была на приеме у адвоката. Дело решится в нашу пользу. Счета разблокируют. Все к нам вернется. Успокойся. Прекращай куролесить. Возьми себя в руки. Вспомни про детей, про меня.
Я ей на шею бросилась.
– Мама, я совершила ужасное!
Она в ответ:
– Замолчи. Ничего не знаю и знать не хочу.
И я очнулась. Все. Бутылки выкинула. Теперь я нормальная. Алиске тоже досталось! Ой, как тяжело ей пришлось! Сколько она вытерпела!
– Заткнись, – прошипела сквозь зубы подруга.
– Лучше все рассказать, – возразила Мотя.
Алиса встала.
– Не знаю, что вам собралась сообщить идиотка Матильда, но я ни к чему отношения не имею!
– Это же твоя идея, – заморгала Мотя.
– Не пори чушь, – гаркнула Алиса.
Я поднял руку.
– Давайте расскажу сам, как обстояло дело. Сразу предупреждаю, многое из этого – наши домыслы, логические умозаключения, не более того. Алиса, вы абсолютно правы. Я не могу никого ни в чем обвинять, возбуждать уголовное дело. И доказательств у меня никаких нет. Но давайте я кое-что объясню.
Алиса закатила глаза.
– Зачем мне слушать вашу чушь?
– Сядь, мама, – попросила Катя, – я хочу послушать рассказ Ивана Павловича.
Алиса неожиданно повиновалась.
