Помимо легкого и доступного языка у структуры есть еще одно принципиально важное достоинство — поддержка работы смарт-контрактов. Как сформулировал криптотеоретик Ник Сабо еще до появления биткоина, смарт-контракт — это способ записать на языке программного кода инструкции по выполнению сделок согласно ранее достигнутой договоренности. Юристов нередко настораживает слово «контракт», употребленное в этом контексте. В конце концов, контракт — это имеющее законную силу соглашение между людьми. Машины могут лишь исполнять условия, прописанные в этих документах. Однако «проблемное» название не должно отвлекать от сути: досконально и гарантированно выполненное соглашение всегда очень полезно.
Возьмем простой пример: две стороны вступают в «контракт на разницу цен» — соглашение, напоминающее игру на бирже. Если приток данных с биржи уведомляет компьютер о падении или повышении цены некоего актива выше оговоренного уровня (обычно это уровень изначальной стоимости), то одна сторона должна выплатить второй разницу в цене. С помощью смарт-контракта на базе Эфириума сделки такого рода можно выполнять автоматически, не привлекая юристов, депозитных агентов и прочих посредников, поскольку обе стороны могут твердо рассчитывать, что сверхнадежная система будет функционировать именно так, как задумано. Смарт-контракты могли бы, например, немедленно передавать право собственности на товар в обмен на платеж в цифровой валюте, когда чип с поддержкой GPS определит, что партия товара попала на нужный склад. Такие компьютеризованные контракты, вероятно, произведут революцию в логистике и управлении цепями поставок.
После запуска Эфириума на Североамериканской конференции по вопросам Биткоина в январе 2014 года Бутерин сказал, что хотел бы создать нечто вроде «андроида для децентрализованных приложений»
[79]. Это должна быть открытая платформа, напоминающая операционную систему Google для смартфонов, на базе которой пользователи смогли бы создавать и запускать любое новое приложение на свой вкус — не на единственном сервере какого-нибудь провайдера, а в децентрализованной, «бесхозной» сети Эфириум. Тогда Бутерину было всего 19 лет; он бросил учебу на факультете кибернетики в Университете Ватерлоо, осознав, что развитие криптовалют идет полным ходом и не намерено его ждать. Потому он и решил создать общедоступный, децентрализованный глобальный суперкомпьютер. Это была дерзкая, поистине революционная идея. Сейчас, когда на платформе Эфириум работают более шестисот децентрализованных приложений, такой поступок кажется оправданным. Только за первые семь месяцев 2017 года внутренняя валюта системы — эфир — подорожала с 8 до 290 долларов. На тот момент полная рыночная капитализация эфира составляла около 25 миллиардов долларов, то есть половину стоимости Биткоина. Успех мгновенно сделал вундеркинда Бутерина мультимиллионером и возвел на пьедестал в глазах разбогатевших владельцев эфира и связанных с ним токенов. Однако в сфере, где сосредоточение власти в руках одной фигуры или организации считается худшим из грехов, многим кажется, что культ Виталика Бутерина зашел слишком далеко.
Технология Эфириума пока молода, недостаточно проработана и подвержена сбоям. Будучи открытой, общедоступной и универсальной, она дает злоумышленникам широкий простор для маневра. Система постоянно подвергается DDOS-атакам, при которых взломщики используют уязвимости кода, чтобы перегрузить сеть ведущих реестр компьютеров и парализовать их работу. Поскольку платформа изначально создавалась как общедоступная, с огромным количеством надстроенных программ, возникло множество лазеек, позволяющих злоумышленнику нанести вред сети.
Сооснователь Эфириума Джозеф Лубин еще больше усложнил ситуацию в результате запуска стартапа ConsenSys, чья главная задача — поиск новых применений для платформы Эфириум и разработка децентрализованных приложений. Команда Лубина выполнила очень важную миссию: продемонстрировала огромный потенциал этой технологии, что привлекло в сферу блокчейна многочисленные новые таланты. Кроме того, деятельность ConsenSys помогла внедрить идею децентрализованной архитектуры в сферу массовых компьютерных технологий. Сотрудничество с такими компаниями, как Microsoft, привело к появлению инструментов, позволяющих разработчикам из стартапов и более солидных организаций создавать собственные децентрализованные приложения на базе Эфириума. Однако вместе с сотнями новых электронных кошельков и смарт-контрактов появляются и новые лазейки для злоумышленников, которые могут вывести систему из строя, а в худшем случае совершить крупную кражу. Так, из электронного кошелька Parity Wallet, разработанного сооснователем и главным инженером-архитектором Эфириума Гэвином Вудом для проведения платежей по смарт-контрактам напрямую через браузер, хакеры похитили 30 миллионов долларов
[80].
Такие инциденты, безусловно, парализовали бы любую банковскую систему. Однако в сфере открытых разработок их скорее воспринимают как полезный урок, шанс сделать платформу надежнее. До сих пор каждый пользователь Эфириума действует по принципу caveat emptor — на свой страх и риск. По согласию сторон процесс обкатки и притирки рассматривается как совместное усилие, позволяющее улучшить и адаптировать Эфириум к нуждам пользователей. По крайней мере, так обстоят дела в теории. На практике же, если речь заходит о крупных суммах, владельцы всегда готовы защищать свои активы. Следовательно, успешные открытые проекты вроде Эфириума и Биткоина становятся ареной борьбы интересов. Бутерина и других основателей Эфириума — Лубина, Вуда и операционного директора Стефана Туаля — нередко критикуют за то, что они поставили личные интересы во главу угла. Конечно, такие трения ожидаемы, однако любопытно сравнить, как на них реагирует сообщество Эфириума и сообщество Биткоина.
Проект Эфириум с самого начала возглавляла вполне определенная группа лиц с продуманной стратегией развития и продвижения продукта. Создатели Эфириума были более склонны рассматривать свой проект как стартап, чем ранние энтузиасты Биткоина. Последний возник чуть ли не как подпольная ячейка — с анонимным создателем, который понемногу открывал свое детище узкому кругу добровольных пользователей и разработчиков, медленно, но верно готовясь к выходу в большой мир. Токены биткоина были созданы в первый день работы системы с нулевым балансом, и каждый, кто о них знал, мог подключиться к раздаче. Однако Эфириум провел «предварительный майнинг», заранее выпустив почти 70 миллионов токенов, которые затем были проданы и распределены для сбора средств на разработку, управление, маркетинг и вознаграждение основателям. В 2014 году в ходе крупнейшей краудфандинговой распродажи такого рода Эфириум выручил за токены 18,4 миллиона долларов
[81]. При этом 16,5 процента заранее созданных токенов (общей стоимостью 3,5 миллиона долларов по тогдашнему курсу) были отложены в отдельный фонд для основателей и разработчиков. Бенефициары фонда сказочно обогатились: к августу 2017 года те же самые токены стоили порядка 3,2 миллиарда долларов. Невероятный прирост почти на 100 тысяч процентов всего за три года!
