«В посткризисном мире, — утверждает Мастерс, — от решения подобных проблем зависит выживание индустрии финансовых услуг. Я почти тридцать лет проработала на финансовом рынке и имела возможность поразмыслить об управлении, структуре и рисках. В технологии распределенного реестра мне видится инновационная мощь, которая и заставила меня сменить гигантский инвестиционный банк на небольшой стартап. Я сделала это в надежде изменить мир, к которому мы привыкли».
Уже сам факт того, что специалисты уровня Мастерс и разработчиков R3 обратились к недостаткам финансовой системы, чрезвычайно важен. Как мы отмечали, открытые и закрытые блокчейны помогают решить проблему социального доверия. А ведь именно она приводит к системному обрушению рынков. В данном случае речь идет о недостатке взаимного доверия во внутрибанковских структурах и между финансовыми учреждениями. Однако следует отметить, что в поисках решения нынешние разработчики распределенных систем отобрали те свойства изобретения Накамото, которые меньше всего угрожают статусу крупных финансистов (например, криптографическую защиту), и отказались от более радикальных и, пожалуй, более ценных механизмов, — главным образом от общедоступной децентрализованной системы консенсуса.
Конечно, разработчики, нанятые крупными банками, в первую очередь должны обслуживать традиционные финансовые институты. Поэтому их нельзя винить за отказ от революционного подхода к децентрализации, присущего Биткоину. Да и проблема масштабирования сети вызывает серьезные опасения. Например, Депозитарная трастовая и клиринговая корпорация (DTCC), которая проводит большую часть сделок по американским ценным бумагам, обрабатывает 10 тысяч транзакций в секунду. Биткоин на данный момент может обработать только семь. И как бы хорошо ни зарекомендовала себя система безопасности Биткоина, нельзя гарантировать, что миллионные издержки на майнинг остановят злоумышленников, если на кону будут стоять миллиарды долларов в ценных бумагах. Возможно, сам рынок поднимет цены на криптовалюту и ее добычу, тем самым устанавливая новые, более высокие преграды для мошенников. Но этого может и не произойти. В любом случае такой уровень риска недопустим для клиентов R3 и Digital Asset — банков, управляющих пенсионными и зарплатными фондами, государственными ценными бумагами и т. п. В своем нынешнем состоянии — по крайней мере до тех пор, пока такие протоколы, как Lightning, существенно не повысят пропускную способность — Биткоин даже близко не готов обслуживать внутренние транзакции Уолл-стрит.
Нельзя забывать и о юридических проблемах. Научный директор лабораторий R3 Тим Суонсон утверждает, что сама возможность «атаки 51 процент», то есть сценарий, при котором один майнер захватывает 51 процент вычислительных мощностей сети и изменяет реестр в преступных целях, означает, что в криптовалютных операциях в принципе не бывает «окончательных расчетов»
[170]. А на такое состояние вечной неопределенности юристы Уолл-стрит не согласятся никогда. Можно, конечно, возразить, что дотации и прочие спасительные меры, с помощью которых банки фактически отменили собственные потери во время кризиса, лишают смысла всякий разговор об «окончательности». Да, реестр Биткоина намного прозрачнее и надежнее бухгалтерии Уолл-стрит. Тем не менее замечания Суонсона встретили живой отклик среди банкиров. В конце концов, они услышали именно то, что хотели услышать.
С помощью такой логики — то есть игнорируя саму проблему централизованного посредничества, которая и довела финансовую систему до кризиса, — банкиры смогли принять приватный реестр как (условно) идеальную альтернативу недоработанным, технически несовершенным открытым блокчейнам. В системе с ограниченным правом доступа у всех участников есть стимул подтверждать и выверять единый реестр, поскольку это служит их общим интересам. Они не состязаются друг с другом за криптовалюту, поэтому не нуждаются в энергоемкой компьютерной инфраструктуре в духе Биткоина. Кроме того, в закрытой системе не возникнет политических и экономических проблем, которые приходится решать при масштабировании открытого реестра. Ведь здесь не нужно приводить к консенсусу аморфное интернациональное сообщество из тысяч анонимных пользователей; любое предложенное новшество обсуждает небольшая комиссия из знакомых друг с другом специалистов.
Собственно, суть проблемы кроется в этом последнем пункте: маленькая группа избранных решает, что делать, а что нет. Закрытая система во главе с банкирами будет обслуживать интересы тех самых структур, которые уже контролируют финансовый мир и несут ответственность за системные риски, входные барьеры и политические кризисы, то есть все то, с чем борются сторонники криптовалюты. Есть основания утверждать, что внедрение закрытых реестров в банковское дело просто вернет нас в 2008 год — к тому краху системных и общественных институтов, который и обусловил запрос на альтернативные средства и каналы обмена.
Вот почему мы полагаем, что частным лицам, предпринимателям и правительственным структурам необходимо поддержать радикальные технические меры, предлагаемые разработчиками открытых реестров вроде Биткоина и Эфириума в надежде решить проблемы масштабирования, безопасности и внутренней политики. Мы обсуждали эти предложения в главе 3: внесетевые протоколы Lightning Network у Биткоина и Plasma у Эфириума; сетевые решения в духе SegWit, которые «сжимают» информацию и позволяют децентрализованной системе контролировать, хранить и верифицировать крупные массивы данных, используя намного меньше вычислительных ресурсов. Законодатели должны не ограничивать научно-технический поиск, а, напротив, предоставить разработчикам простор для экспериментов и разрешить инвесторам финансовую поддержку лабораторий. Конечно, не стоит — да и невозможно — препятствовать банкам, которые ищут способ упорядочить внутренний хаос. Однако всем нам пора усвоить урок недавнего кризиса и обратить внимание на блокчейн-системы (хоть открытые, хоть закрытые), ограничивающие власть крупных финансовых структур над рынком. Общество заинтересовано в разработке открытых платформ и свободной инновации. Без нее мы вряд ли преобразим ослабленную финансовую систему и откроем доступ новым участникам игры.
Другая модель: фиатная криптовалюта центробанка
Нельзя упускать из виду еще один фактор, который может спутать все карты финансовым учреждениям. Помимо открытых, функционально совместимых блокчейн-систем, у них есть и другие весьма серьезные конкуренты — центробанки. Если центробанки мира и дальше будут проявлять интерес к внедрению криптовалютных технологий, то в итоге сильнее всех будет задета именно банковская сфера.
В финальной главе книги «Эпоха криптовалют» мы предположили, что правительства и центробанки могут начать выпуск собственных цифровых монет. Что ж, к январю 2017 года уже 26 центробанков запустили поисковые проекты, связанные с технологией блокчейн
[171], в том числе Банк Англии, Банк Японии и Банк Канады, как сообщает финансово-технический портал Finextra. Банки многих других стран проводят предварительные исследования. Никто не знает, чем увенчается этот поиск, но его результаты могут существенно изменить финансовый мир.
