Эти начинания внушают надежду, однако проводить их в беднейших странах мира нелегко. Не стоит впадать в безудержный оптимизм и рассматривать блокчейн как панацею от всех бед, включая нищету. Чтобы население бедных регионов планеты обзавелось социальным капиталом и построило функциональную экономику, нужно создать немало «физических» структур. Неплохо отрезвляет пример африканского государства Сьерра-Леоне, где больше десятка правительственных учреждений с 1999 года пытаются навести порядок в сфере имущественного и земельного права. В своем нынешнем состоянии кадастровая система Сьерра-Леоне ущемляет в правах большинство граждан, обслуживая интересы узкого круга землевладельцев, получивших наделы еще от британских колониальных властей
[189]. Гибридная постколониальная система, выстроенная после обретения независимости, не в состоянии уладить многочисленные споры и разобраться с противоречивыми свидетельствами. Хаос достиг такого масштаба, что Министерство земельных ресурсов было вынуждено наложить мораторий на любые сделки по купле-продаже участков с 2008 по 2011 год. С 2015 года государство проводит новую земельную политику, которая должна нормализовать отношения частной собственности. Проблема в том, что никто не представляет, с чего начать. Хватит ли правительству политической воли, чтобы довести реформы до конца? Поддержат ли их те, кто в итоге понесет убытки? А ведь это лишь одна отдельно взятая страна.
Возможно, вы заметили, что все вышеупомянутые пилотные проекты — за исключением реализуемого в Гане — опираются на уже существующие, более или менее достоверные архивы. Нужно лишь занести их в блокчейн-реестр. До сих пор не предпринимались попытки оформить право собственности там, где записей о нем не существует или где архивы находятся в бедственном состоянии. Дело в том, что при создании архивов «с нуля» очень велик риск закрепить и легитимизировать давние правонарушения, ведь первичные документы, как правило, недоступны. Эта проблема освещена в работе профессора Университета Британской Колумбии Виктории Лемье
[190]. Она анализирует опыт ныне замороженного проекта компании Factom по регистрации имущественных прав в Гондурасе и предупреждает об опасности чрезмерного доверия к цифровым технологиям. С ее точки зрения, технология блокчейн полезна для отслеживания транзакций, однако «может негативно сказаться на достоверности информации». Фактически проблема сводится все к тому же извечному вопросу о благонадежности и посредничестве, которого в данном случае невозможно полностью избежать. Можно ли верить тому, кто заявляет права собственника на жилье? Кому в принципе можно верить в этих случаях? Это «внесетевая» проблема, связанная не с хешированием данных в блокчейне, а с сомнительностью источника информации.
Во многих странах третьего мира бюрократический хаос длится веками, поэтому есть все основания опасаться, что внесение ложных данных в блокчейн-реестр закрепит права богатых коррупционеров и окончательно обездолит рядовых граждан. Битва за честность и прозрачность может привести к конфликтам, насилию, запугиванию и вообще оказаться на руку преступникам. В беднейших кварталах право собственности по обыкновению определяют местные криминальные группировки. Хотим ли мы, чтобы блокчейн увековечил их картину мира?
Тем не менее улучшенная система отчетности и аудита, которую обещает нам новая технология, сама по себе может стимулировать законопослушность. Блокчейн, конечно, не отобразит дачу взятки наличными, но неопровержимым образом зафиксирует манипуляции с реестром, которые можно будет использовать как улики против продажных чиновников. Каждый этап в истории жилищного объекта — землеустройство, переговоры с владельцами соседних участков, подписание акта купли-продажи и т. п. — можно будет отобразить в блокчейн-реестре. Столь подробная запись — мощный инструмент для подтверждения законного права, чего нельзя сказать о привычных нам реестрах. Их можно фальсифицировать, чтобы скрыть следы мошенничества. Как правило, люди ведут себя более законопослушно и осмотрительно, если знают, что каждый их шаг можно проследить.
Эрнандо де Сото полагает, что нельзя пасовать перед социальными проблемами, которые могут возникнуть при записи имущественных прав. Общественные и экономические выгоды от наличия достоверных свидетельств значительно перевешивают риск легитимизации давних нарушений. К тому же культурная традиция сообщества, как правило, включает и знание об имуществе его членов. Это знание во многих случаях можно конвертировать в надежные цифровые данные.
Джулиус Акинеми, научный сотрудник медиалаборатории Массачусетского технологического института, также решает проблему установления собственников с помощью древних культурных практик. Он просит деревенских старейшин Камеруна и Сенегала определить, что и кому принадлежит в их поселении, а затем заносит данные в цифровой реестр (его собственной системы, а не на основе блокчейна). Интересно, что к каждой записи прилагается рейтинговая шкала, которая должна гарантировать добросовестность старейшин. Если кто-то из них обманом припишет земельный участок или стадо своему родственнику, пострадавшая сторона может выразить протест с помощью рейтинга
[191]. По словам Акинеми, налицо положительный эффект: старейшины стремятся повысить авторитет в глазах общины, набирая высокие рейтинги.
Не только земля
Раз уж мы упомянули о проекте Джулиуса Акинеми, нужно отметить и другое его начинание, которое опирается на весьма широкое понимание права собственности, не сводимое к одному лишь владению землей или жилищем. Сейчас Акинеми разрабатывает блокчейн-реестр для учета интеллектуальной собственности в странах третьего мира, богатых природными ресурсами. Пилотный проект разворачивается на острове Маврикий при поддержке правительства страны. Его задача — провести перепись ресурсов тропического леса и других природных зон, а затем занести их в блокчейн как собственность местных сообществ, что позволит населению страны увереннее отстаивать свои права в противостоянии с иностранными фармацевтическими и косметологическими компаниями, которые запатентовали уже тысячи препаратов, полученных из местного сырья. Проект пока находится в начальной стадии, и мы упомянули о нем, только чтобы показать, что недвижимость — не единственный вид активов, который можно занести в блокчейн-реестр. Не исключено, что другие активы отобразить даже легче, поскольку они меньше связаны с политикой, а их история прозрачней.
