Через год появилась возможность расширить проект, и я пригласила режиссеров и операторов, с которыми вместе училась на Высших курсах сценаристов и режиссеров, людей, близких мне по духу и взглядам. Так в проект пришли режиссеры Вероника Соловьева, Ирина Бузина, Мария Гуськова и Денис Гуськов, немного позже — Таисия Круговых и Василий Богатов, еще через несколько лет к нам присоединились Валерий Туголуков, Виктория Рябинина, оператор Анатолий Марфель, Елена и Леонид Никифоренко. Моя задача усложнилась: оставаясь режиссером проекта, я начала принимать и редактировать материалы нескольких съемочных групп.
Сейчас в проекте работают 11 съемочных групп в Москве и других городах. Мы записали около 300 биографических интервью хронометражем от трех до 25 часов. Работа над одним материалом занимает примерно месяц. Особо сложные и богатые истории режиссеры иногда монтируют несколько месяцев. На выходе мы получаем полную видеозапись интервью и фильм хронометражем от 15 до 40 минут, который становится очередной серией.
Через три года наш проект стал расширять свою географию. Поначалу режиссеры сами организовывали экспедиции в другие города — Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Ярославль, Тамбов, съездили в Карачаево-Черкесию, снимали интервью в Норильске. С помощью наших коллег из ингушского «Мемориала» была организована экспедиция в Ингушетию. А больше года назад к проекту присоединилась Анна Ветрова, ставшая региональным куратором, и география наших экспедиций значительно расширилась. Режиссеры проекта побывали в Казахстане, Чечне, Екатеринбурге, в Новоуральске, записали интервью в Германии.
Еще одна важная особенность проекта «Мой ГУЛАГ» — он тесно связан с нашим музейным социально-волонтерским центром, в чьи руки (и это буквально) мы часто передаем наших героев после окончания записи.
Это сотрудничество помогает им не чувствовать себя покинутыми, а проекту — вновь и вновь возвращаться к ним и снимать новые сюжеты. Также наши волонтеры взяли на себя огромный труд по расшифровке интервью. Все воспоминания, опубликованные в этой книге, расшифрованы волонтерами музея.
Я абсолютно уверена, что наш проект, забота волонтеров меняют жизнь героев. Самое ценное, что я услышала от одной из наших героинь: «Вы изменили мою жизнь, теперь я чувствую, что прожила ее не напрасно».
Но работа с этой темой и людьми, пережившими репрессии, несомненно, меняет и нас, участников проекта. Многие вещи становятся очевидными. Например, та чудовищная деформация, которая произошла с нашим обществом в результате длительных репрессий. Ведь в течение ста лет, начиная с прихода к власти в России большевиков, память о прошлом как на государственном, так и на личном уровне подвергалась умышленному искажению. Многие, в чьих семьях были арестованы родственники, стремясь сохранить жизнь себе и своим детям, предавали забвению имена репрессированных близких, вытесняя «опасную» память, прерывали семейные связи. Люди, вернувшиеся из заключения, желая оградить свою семью от страшного опыта, скрывали то, что видели и пережили в лагерях. Неудивительно, что в некоторых семьях только сегодня узнают о том, что их родственники были расстреляны, погибли в лагерях или ссылках. Так произошло и с моей семьей. Во время работы над проектом мы нашли двух близких родственников, память о которых была практически стерта. Двоюродные братья, которые совсем юными с разницей в два дня 1938 года были расстреляны на Бутовском полигоне: Георгий Шапошников — как польский шпион, а Владимир Темерев — как японский.
Именно поэтому главной целью проекта я вижу актуализацию памяти о репрессиях и системе ГУЛАГа.
Сегодня к проекту «Мой ГУЛАГ» может присоединиться каждый, кто хочет записать воспоминания своих родных или знакомых, пострадавших от репрессий. На нашем сайте размещено методическое пособие, оно поможет и в работе с технической стороной проекта (как правильно снять видео и записать звук), и с формированием списка вопросов и тем интервью. Сегодня проект принимает новые формы. Впервые музей издает материалы интервью в виде книги, этот формат поможет некоторым видеоматериалам, обойденным вниманием, стать востребованными. В проекте есть удивительные истории жизни, их рассказывают люди очень пожилые, воспринимать их на слух очень тяжело, а книга раскроет потенциал этих ценнейших свидетельств. Важной особенностью книжной публикации являются исторические комментарии, которые подготовила к каждому интервью историк, старший научный сотрудник ГМИГ Татьяна Полянская.
Снимая и редактируя такое огромное количество материала о людях, переживших репрессии, я поняла, что есть наиболее интересный и близкий лично мне тип человека, прошедшего через эту машину. Это люди, которые уже до лагеря четко понимали, в какой системе они живут, — мальчишки из послевоенных поэтических кружков, в своих стихах смеявшиеся над ограниченностью Сталина (Юрий Фидельгольц), бывшие военнопленные, воевавшие, видевшие и сравнившие то, как жили люди в Европе и в СССР, умеющие и знающие, как за себя постоять (Лев Нетто). Те, кто был арестован и отправлен в лагерь «за веру», «не отрекшиеся от Бога», к какой бы конфессии они ни принадлежали (Софья Федина, Алексей Арцыбушев, Павел Беженарь). Все они обладают редким чувством собственного достоинства, и никто из них ни в какой мере не является жертвой. Самое интересное, что все они ясно представляют, что стало со страной в результате репрессий и какой невосполнимый урон нанесен обществу. Только эта категория героев необыкновенно трезво оценивает нынешнюю ситуацию в стране и, несмотря на возраст и ограниченность в источниках информации, не подвержена воздействию какой-либо пропаганды.
Антон Андросов,
режиссер проекта «Мой ГУЛАГ»
Я пришел в «Мой ГУЛАГ» в 2013 году. Проект начался со съемки интервью с лагерниками, которые один за другим покидали этот мир. Выбирать героя не приходилось, они все были героями. Люди, пережившие длительное насилие и выжившие в каторжных условиях, хотели поделиться своим опытом, понимая, как важны будут для живущих «показания» свидетелей.
Для меня проект «Мой ГУЛАГ» — это долг. В стране, где более ста лет осуществляется геноцид собственного народа, нельзя жить, ничего не делая против этого.
Когда мы думали, как назвать проект, я предложил «Мой ГУЛАГ». Название пришло из английского, по аналогии с названиями социальных сетей — My Space, например. Хотелось, чтобы в названии было осознание человеком своей истории. Смысл названия должен был быть одинаковым на двух языках: «Мой ГУЛАГ» — My Gulag. Когда стали опрашивать респондентов, они почти все правильно понимали смысл названия и ассоциировали его с собственной биографией, с понятиями «мой крест», «моя Голгофа».
Что касается моего пути в проект, то в антропологических проектах я участвовал и раньше. Передачи и фильмы на основе прямых автобиографических интервью без дикторского текста, без ведущего в кадре считаю современным визуальным языком.
