– Перестаньте! Хватит! Пожалуйста! – взмолилась Катя, но ее не услышали.
– Антон, только не при нашем малыше! – патетично воскликнула я. – Он не хочет, чтобы его папочка дрался.
А вот эта фраза попала в точку. Кезон дернулся, как от пощечины. Блондин, не выдержав, фыркнул и отступил на шаг назад. Момент, в котором они могли кинуться друг на друга, был упущен.
– Да заткнись ты! – с ненавистью выкрикнул Кезон. – Какой, к чертям собачьим, малыш! Что ты несешь, идиотка!
– Прикрой-ка пасть, любимый, – оскорбилась я. – Пока я тебе ее не вырвала вместе с кадыком.
– Хватит кричать на нее, Кирилл, – нахмурилась Катя, решительно беря своего блондина за руку. Нет, его что, реально Кириллом зовут?..
– Хочу и кричу. Она же моя девушка, – отозвался Кезон. – Моя любимая сладкая кошечка. Солнышко, я врал тебе. На самом деле меня зовут не Антошкой, а Кириллом, прости.
– Ничего страшного, главное, что ты любишь нас с малышом, – великодушно «простила» его я. – Купи мне клубники, пожалуйста. И соленых огурцов. А то вдруг захотелось. А, еще копченой рыбки.
– Без проблем, лапуля. Куплю все, что скажешь. – Кезон положил мне руку на плечо, а мне показалось, что у меня на плече оказалось бревно.
– Тогда купи мне еще маринованных грибочков, – промурлыкала я, пытаясь сбросить с себя его руку – бесполезно. Мне стало не по себе.
– Что ж, нам пора, – ответил блондин, руку которого Катя так и не отпустила. – Опаздываем. И я советую тебе действительно провериться у психиатра, Антон. Без подтекстов. Это ненормально. Начни жить своей жизнью, которой ты так любишь хвастаться. Не моей. И перестань портить Кате жизнь. Имей уважение хотя бы к самому себе. То, что ты сейчас делаешь – жалко.
Блондин так произнес это – не уничтожающе, а с какой-то жалостью, что Кезон побледнел. Этот тон, эти слова действительно унизили его.
– Да, Кирилл, хватит, – тихо добавила Катя. – Это уже не смешно. И не обижай свою девушку. Если она действительно твоя девушка.
– Еще как его, – горячо подтвердила я. – Только почему-то он просил меня надевать парик с длинными темными волосами и заставил отзываться на имя Катя. Так-то я Наташа.
Лицо Кезона стало еще белее, ярость просто разрывала его, но он молчал.
– Мы поедем. Прощай, Кирилл. Теперь тебе нужно беречь не только себя, – сказала Катя, с сочувствием взглянула на меня, и они с блондином ушли. Сели в дорогую тачку, припаркованную неподалеку, и уехали. А мы с Кезоном остались. И я поняла, что мне хана.
– Ты охренела, подруга? – мрачно спросил он, провожая их машину взглядом. Его глаза казались черными, словно самая темная ночь.
– Вроде бы пока нет, – аккуратно ответила я. – Что же, мистер звезда, мне пора. Аривидерчи, гудбай, адьос, чау, оревуар, чус, сайонара… Что там еще есть… Энио! Мир вашему дому!
– Мир, говоришь, рыжая?
Кезон убрал руку с моего плеча и вдруг схватил за запястье – да так больно, что я вскрикнула.
– Ты следила за мной?! Отвечай! Следила? Какого ты тут делаешь?
– Да нужен ты мне, козлина, – с чувством собственного достоинства ответила я. – Случайно увидела нашего невероятного и знаменитого Кезона в каком-то обычном российском дворе. И решила поздороваться. Кстати, отпусти меня. Больно.
– Заткнись. Ты не могла увидеть меня случайно, – с тихой яростью в голосе проговорил Кезон. – Такого просто не может быть. Не может!
– Я тоже думала, что не может. Но, видимо, может. Тебя унизил блондинчик, а ты кричишь на меня. При чем тут я, милый Антон? Или ты все-таки Кирилл? – Я попыталась выдрать руку из его пальцев, но не вышло. Уже во второй раз.
– Ты выследила меня.
– Делать мне больше нечего, как выслеживать таких, как ты.
– Ты до сих пор хочешь заработать бабки, – пришел он к каким-то совершенно неожиданным выводам. – Жадная дура.
– Конечно. Как же иначе? Я очень жадная дура. Отпусти меня, я сказала. Отпусти! И молись, чтобы я никому не рассказала, кто такой знаменитый Кезон. Обычный русский парень. То ли Антон, то ли Кирилл. Влюблен в такую же простую девушку, но она отвергла его, потому что у нее другой. Сенсация получится, да? Сколько мне заплатят за это? Как думаешь?
– Я думаю, у тебя будут проблемы, лапуля, – с ненавистью улыбнулся Кезон. – Только посмей открыть свой рот, я устрою вашему агентству такое, что в долгах будете до конца жизни. Поверь, я умею быть злым.
– Пока что я вижу, что ты умеешь быть тупым. Да отпусти ты меня! – дернулась я снова.
– Зачем ты полезла целоваться? – словно не слышал меня Кезон. – Решила опустить перед Катей? Да? Отвечай мне, когда я спрашиваю.
– Как знать, – ухмыльнулась я. – Главное, что ты ответил на поцелуй. Знаешь, что это значит? Ты меня хочешь.
– Нет, лапуля, – отозвался Кезон и резко притянул меня к себе, так, что я прижалась своей грудью к его, и от этого по телу пошли теплые волны. – Это ты меня хочешь. Не бойся, признай это. Что, может быть, прямо здесь начнем? Каким с тобой быть? Нежным или диким? А? Сколько тебе заплатить за это? Ну же, озвучь сумму, Наташенька.
– Урод, – прорычала я, а он обнял меня – вернее буквально сжал в стальных объятиях, и я почувствовала, какой он сильный. Сильный и злой.
Стало немного страшно. И сердце билось как ненормальное.
– Ну же, лапуля. Давай. Давай, начинай целовать меня снова, – заговорил Кезон мне на ухо, обжигая дыханием. – Ну же. Или мне самому начать?
– Отстань от меня, – попыталась высвободиться я, да что там – словно гору сдвинуть попыталась. – Убери свои руки, ненормальный!
Смеясь, как псих, он поцеловал меня в шею и прикусил кожу. Боже, меня едва не разорвало надвое. Одна часть меня ненавидела его в этот момент. А другая… Другая хотела этого – реально хотела. Близость и тепло его тела будоражили. Запах одеколона пьянил. Губы манили.
Да что он со мной делает, а?
– Отпусти, пожалуйста, – прошептала я, понимая, что, если он начнет меня целовать, я не смогу сопротивляться. Вот только этот поцелуй будет унижением. Кезон поймет, что выиграл. А я всем сердцем не хочу этого.
– Тебе понравится, – прошептал он, запуская пальцы мне в волосы. Это была угроза. «Тебе понравится, и ты будешь просить еще», – вот что он хотел мне сказать.
Я ударила его по плечу, но как-то неуверенно и вяло. Мне нравилось то, как он обнимал меня. Как играл с моими волосами. Я чувствовала странное болезненное наслаждение и одновременно бесилась из-за своего бессилия.
Он касался губами моей щеки – до безумия нежно, стараясь обезоружить. Словно слезы с нее собирал. Провел языком по приоткрытым губам, вызывая дрожь в теле. Опалил их тяжелым дыханием.
Его ладонь двинулась вниз по моей спине, и я поняла, что его объятия больше не стальные. Ему не нужно было удерживать меня – Кезон решил, что я и так не убегу.
