Я так резко распахнула дверь, что едва не приложила его по лицу – Кезон успел вовремя отпрянуть.
– Что ты сказал? – прищурилась я. Это было так неожиданно, что я не верила ему.
– Я знаю правду, – повторил он, и я едва не взорвалась.
– Ты, разговаривающая задница! Значит, все это время ты знал, что я не виновата! – выкрикнула я в гневе. – Знал и издевался надо мной!
– Да нет же, нет! Я узнал об этом буквально на днях, клянусь, – скороговоркой ответил музыкант и нервно глянул на лестничный пролет – судя по топоту, кто-то громко поднимался по ней. – И решил извиниться. Мне реально очень жаль.
Меня словно током ударило. Извиниться? Жаль? Да что происходит?
– Если тебе жаль, скажи обо всем Вадиму! – потребовала я.
– Скажу ему все, что захочешь! Могу даже в любви признаться! Только пусти меня к себе! – почти взмолился он.
Топот усилился, и я смилостивилась.
– Заходи, – посторонилась я, и Кезон, подхватив корзину, буквально влетел в квартиру. Я тотчас захлопнула дверь и приникла к глазку. Спустя секунд двадцать на площадке появились два мужика, которые сразу мне не понравились. Они пронеслись мимо. Видимо, и правда, журналисты…
– Эй, ты… – Я осеклась. Кезона рядом со мной не было – только корзина стояла. А сам он прошествовал в гостиную и зачарованно разглядывал интерьер Глафиры Фроловны: ковры на стене и полу, массивную мягкую мебель, аккуратно связанные ажурные салфетки на столике и чешскую стенку, которая в СССР считалась предметом роскоши. На ее полках стояли старые книги, а за стеклом хранился сверкающий хрусталь, который Фроловна любовно перемывала каждую неделю. Также там стояла и большая старая фотография моей хозяйки – там ей было лет двадцать пять, выглядела она сдобно, симпатично и задорно, несмотря на платок, повязанный вокруг головы. Кезон стоял ровно напротив этого фото и изучал его.
– Это твоя бабуля? Вы так похожи, – заявил он, и мне захотелось его треснуть.
– Ты ничего не забыл, а?
– Сказать «спасибо»? – озадачился Кезон.
– Ты обувь не снял! – прошипела я, и он непонимающе на меня уставился.
– Что? А, обувь! Я все время забываю, что тут надо разуваться.
– Ничего, я тебе напомню, – от души дала я ему звонкий подзатыльник, совершенно забыв, кто он такой. – Быстро снял кроссовки!
Кезон пожал плечами и снял их. И поставил рядом с любимым креслом Фроловны. У меня в глазах от ярости потемнело.
– Ты издеваешься, придурок? Их надо отнести в прихожую!
– Отнеси, – пожал он плечами и потянулся к статуэтке на одной из книжных полочек. Статуэтки животных Фроловна очень уважала.
Всего лишь одно слово, а у меня внутри произошел взрыв. Я чувствовала, как горячая кровь хлынула в щеки.
– Я, по-твоему, слуга? – прищурилась я. – Сам взял и отнес. Живо!
Но сделать этого Кезон не успел. В дверь позвонили. И я со всех ног кинулась в прихожую.
– Кто? – громко спросила я, глядя в глазок. За дверью стояли те самые два мужика, которые пару минут назад пронеслись мимо.
– Извините, вы тут не видели молодого мужчину? – спросил один из них.
– Наш друг потерялся и квартиру найти не может, – подхватил второй.
– Никого не видела! – выкрикнула я и затаилась. Мужики походили по квартирам, но никто им не открыл, а если кто-то и разговаривал, то только через дверь, как я. Приуныв, мужики встали рядом с лифтом, как раз напротив квартиры. Слышно их было отлично – спасибо старой двери Фроловны. Тут еще и глазок был замечательный! Когда на улице была плохая погода, Фроловна дежурила у него. Подглядывала за соседями. Ну и подслушивала, само собой.
– Ну и где он? – хмуро спросил один из мужиков, вытирая пот со лба, не зная, что я все слышу.
– Испарился, – ответил второй.
– Я сам тебя сейчас испарю как воду. Его тут нет!
– Но голоса с этого этажа раздавались! Или с нижнего…
– Так непонятно чьи голоса! Может быть, он вообще в другой дом забежал, ты же точно не видел! – повысил голос первый.
– Я видел, как он свернул в этот двор. А если он в чьей-то квартире? – оживился второй. – Может быть, у него здесь баба живет!
– В своем уме? Баба Кезона? Зачем ему баба, которая живет в таком доме? Ты вообще видел тёлок «Лордов»? Там девки из «Плейбоя», зачем ему в эту страну ехать и в этот стремный город, чтобы себе кого-то найти? – в голосе первого мужика послышалась насмешка, и я нахмурилась. Лично мне казалось, что девушки у нас очень красивые.
– А зачем он сюда приехал? Расскажи, если такой умный! – потребовал его напарник.
– Я же тебе говорю – у него русские корни, тупица. По моим данным, он уехал лет в восемнадцать, а до этого здесь жил. Может быть, как раз в этом доме. Или у него тут родственники. Это просто сенсация, понимаешь? Сечешь, сколько бабла можно заработать на этом клоуне из «Лордов».
– И сколько проблем, – проворчал второй. – Ладно, идем вниз. Засаду устроим на улице.
– Идем. Чертов Кезон, – некультурно сплюнул прямо на пол первый. И тут, как по заказу, появилась Фроловна – вышла из лифта, словно ангел возмездия.
– Ты чего это плюешься, дурачок? – ласково спросила она, держа палочку словно копье.
– Случайно вышло. Отойдите, бабушка, нам пройти надо, – буркнул мужик, не понимая, с кем связывается.
– Я тебе сейчас отойду, – заорала басом Фроловна, мгновенно придя в праведную ярость. – Я тебе сейчас так отойду, что на задницу свою тощую сесть не сможешь неделю, наркоман!
– Я не наркоман, – даже как-то растерялся мужик. Его коллега тоже растерялся – стоял и молчал. Такого напора от старушки в платке они не ожидали. А зря. Глафира Фроловна была грозой всего района.
– Мы тут моем-моем, чистим-чистим, а они приперлися и харкают! – выставив вперед палочку, надвигалась на него бабушка. – А ну-ка быстро вытер пол!
– Бабуля, вы с ума сошли? Чем я вытирать буду? – в панике спросил мужик, явно жалея, что плюнул.
– Чем харкал, тем и вытирай! Живо, говорю! – бас Фроловны начал наполняться новыми обертонами.
– Вы с ума сошли? Не буду я ничего вытирать! – рассердился мужик. – И вообще, нам пора. Сумасшедшая какая-то, – сказал он своему другу и тотчас получил палочкой по плечу. А потом еще и еще. Била Фроловна метко, как фехтовальщик.
– На тебе! Получай! Плевать он у меня под дверью вздумал! Наркоман проклятущий! Вот тебе, вот! Загадили весь подъезд! Да что там подъезд! Страну! Кровопийцы, черти паскудные! На! Вот так! – войдя в раж, орала Глафира Фроловна, отходя палочкой журналистов – второй мужик тоже отхватил порцию бабушкиной «любви», хоть и ничего не делал.
– Перестаньте! Вы с ума сошли?! Уберите свою палку! – завопил он.
