– Держите воровок! – завопила она, подобрала палку и снова метко кинула ее нам в след, попав Кезону по спине. – Вещи мои украли! Караул! Разбой! Милиция!
– Это она! – раздался громкий мужской голос. – Артур, не упусти!
Я оглянулась на бегу – кричал лысый мужик, стоя на балконе у Фроловны. Артур вытаращил глаза, не понимая, что происходит, а потом резво погнался за нами.
Кроме того, из какой-то незаметной машины выскочили двое мужчин – тех самых папарацци, которых вчера отходила Фроловна. Они почему-то тоже побежали в нашу сторону. То ли решили, что происходит что-то интересное, то ли признали Кезона.
Единственной, кто нас не преследовал, была Фроловна – увидев на балконе какого-то незнакомого мужика, она едва осела на землю, но проворно достала из кармана кнопочный телефон и стала вызывать полицию.
Перед тем как завернуть за дом, я снова оглянулась. На балконе Глафиры Фроловны никого больше не было, а сама она спешила к подъезду, воинственно размахивая палочкой и разговаривая с оператором. По ее словам, в квартиру забралась целая банда бандитов. На помощь ей спешили лучшая подруга Семеновна и еще несколько бабушек, которые ухаживали за растениями во дворе. У одной из них была металлическая лейка, у другой – лопата, а у третьей – шланг с водой. Людей Альшевского, которые вот-вот должны были выскочить из подъезда, явно ждал неприятный сюрприз.
Мы с Кезоном, задыхаясь, но, не сбавляя бешеного темпа, помчались по другому двору к месту, где он оставил машину. Артур и двое папарацци гнались за нами, что-то выкрикивая. Правда, последние двое быстро отстали – увидели вдруг двух: моего соседа Лешу и Антона – парня той самой Кати, к которой когда-то приезжал Кезон.
– Это же Кей! – бодро проорал один из журналистов и бросился к нему. – Кей, это ваш друг?
– Какие между вами отношения? Может быть, это ваш парень?
– Почему вы молчите о своей личной жизни?
Их стали фотографировать. Вид у Леши при этом был ошарашенный, и лицо Антона стало таким, словно он увидел не журналистов, а две разговаривающие навозные кучи, которые решили с ним пообщаться.
– Прости меня, чувак, я не специально! – бодро прокричал Антону Кезон, и тот, поняв, кто скрывается под личиной пробегающей бабушки, скривился от отвращения.
Мы снова завернули за угол и побежали дальше – у меня не хватало дыхания и кололо в правом боку, но я упорно продолжала работать руками и ногами, боясь, что Артур догонит нас, и все будет кончено. Но Артур никогда не был спортивным – он начал отставать. Разумеется, если бы на его месте был кто-то из остальных людей Альшевского, нас бы догнали. Но у Артура этого не получилось.
Мы подбежали к какой-то машине, и я сама не помню, как оказалась внутри на переднем сидении, рядом с Кезоном. Лысый и его парни появились из-за угла в тот момент, когда Кезон завел машину и рванул вперед.
Нам удалось сбежать.
Глава 19
Мы мчались на машине по проспекту, и погони за нами, к счастью, не было. Скорее всего, люди Альшевского просто потеряли нас, но могли найти в любой момент. Странно, но сейчас рядом с Кезоном я не чувствовала страха – скорее, какой-то кураж. Мы переглядывались и смеялись, мчась по широкой дороге. Дыхание все еще не выровнялось, сердце не успокоилось, и жарко было до ужаса, но было как-то неожиданно легко.
Я взглянула на Кезона и почему-то подумала, что у него красивый профиль. Даже несмотря на платок и дурацкий грим.
– Ты неплохо бегаешь, лапуля, – заметил он, положив на руль одну руку – вторая расслабленно лежала на колене.
– Спасибо, ты тоже, – сдержанно ответила я, обернувшись, чтобы в который раз проверить, нет ли за нами погони. Вроде бы не было.
– Твой бывший какой-то крутой тип, да?
Слово «бывший» резануло слух, но я ничего не стала говорить.
– Не сказала бы, что крутой, – поморщилась я. – Просто мажор. В нашем городке его родители были самыми влиятельными. И он был местным принцем.
– А ты падка на принцев? – весело поинтересовался Кезон. – Или на их деньги?
– Придурок, – моментально обозлилась я. И все очарование момента пропало.
– Видишь, лапуля, ты сразу уходишь в агрессию. Значит, я прав.
– Ты не прав, – сквозь зубы ответила я. – Мне не нужны принцы и их деньги. Для меня важны чувства.
– То есть ты любила его? – полюбопытствовал музыкант. Он словно в душу без мыла хотел пролезть. Какая ему разница, а?
– Любила, – солгала я. Единственным мужчиной, которого я любила, был Сережа. Но при мысли о нем на глаза навернулись слезы. Проклятый Альберт. Это он во всем виноват!
– Эй, не плачь, – тотчас заметил все Кезон. – Я не хотел тебя обидеть. Или ты плачешь по былой любви? Слушай, ну нельзя страдать по человеку, которого так боишься, что убегаешь от него. Или ты мазохистка?
Я ничего ему не ответила – в этот момент нас остановила полиция. Я обалдела – решила вдруг, что это проделки Альшевского, который решил во что бы то ни стало меня поймать. Но все оказалось куда прозаичнее – Кезон превысил скорость.
Кезон опустил стекло своего дорогущего арендованного «Мерседеса».
– Старший капитан Зеленов, – услышала я голос молодого мужчины в форме. – Нарушение скоростного режи…
Тут он увидел, что в салоне крутой тачки сидят две старушки и даже как-то растерялся. Видимо, из-за слепящего солнца не сразу понял, что никакие мы не старушки, а ряженые.
– Бабушка, куда вы так несетесь? – с легкой укоризной спросил старший капитан Зеленов.
– К внукам спешу, покормить, – проскрипел Кезон.
– А сами они поесть не могут? – изумился полицейский.
– Так еда-то, милок, у меня, – ответил Кезон, перегнулся, взял с заднего сидения рюкзак и вытащил оттуда пакет с пирожками. Теми, которые напекла Фроловна. И когда он только их украл?! Бедная моя Глафира Фроловна, решит, что мы действительно ее обворовали. Ужас какой.
– Сама пекла. На вот, попробуй с картошечкой, – угостил старшего капитана пирожком щедрый Кезон. Тот от угощения отказался и попросил документы.
– Машина у вас какая солидная, – удивленно сказал полицейский.
– Сын подарил на семидесятилетие. С тех пор и езжу, – ответил Кезон и со вздохом протянул документы.
– Плотников Кирилл Владимирович, – прочитал вслух полицейский, склонился к окошку и заглянул в лицо Кезону – да так близко, что мне показалось, что он его сейчас поцелует.
– Что, внучок? – невинным голосочком спросил музыкант, и я пихнула его рукой в бок, пытаясь сказать, чтобы не смел провоцировать представителя закона. Нам ведь не нужны неприятности!
– Вы меня за дурака держите? – рассерженно спросил старший капитан, все поняв.
