– Сам буду решать, что мне делать. Без тебя, – прошипел Кирилл.
– Ах, да. Я же никто, – прошипела я, чувствуя двойственное желание – ударить его и обнять одновременно. – Не жена и не девушка. Так, обслуживающий персонал.
– Думаешь, я был с ней? – невпопад спросил меня Кирилл. – С Катей, да? Нет, я не был с ней. Откуда ей здесь быть, глупая? Она со своим женихом. Готовится к свадьбе.
Он вдруг обнял меня. Заключил в объятия и уткнулся лицом в мое плечо. А я учуяла едва заметный запах духов. Женских. Сладких. Дорогих. Мгновение назад я готова была обнять его в ответ, но теперь не могла сделать этого. Если он был не с этой Катей, значит, с другой.
– Убери руки! Оставь меня! Не трогай! – закричала я, и Кирилл от неожиданности отпустил меня, а я убежала в свою спальню.
Глава 29
Пару часов я не могла заснуть. Слова Кирилла, его поведение, голос, черты, даже его пронзающий насквозь взгляд! – это преследовало меня, как кошмар. Я все отчетливее понимала, что видела в нем не только работодателя, а мужчину. Но также отчетливо я понимала, что между нами слишком большая пропасть – если я попытаюсь перепрыгнуть на его сторону, то упаду и исчезну в бесконечном эхе и тьме, что клубится на дне этой манящей пропасти. Известный музыкант, привыкший к деньгам, легкой жизни и женскому вниманию, и я – обычная девушка с туманным прошлым и кучей проблем. Разве между нами может быть что-то общее? Разве может получиться хоть что-то, кроме иллюзий?
Нет. Определенно.
Ему хочется новых ощущений, экстрима, и я – забавная игрушка, послушная рыжая собачка, которую можно то удерживать на поводке, то спускать с него. Такие, как Кирилл, привыкли играть с людьми – для них это очередное развлечение. Ради него он вернулся в Россию с предложением стать его девушкой, ради него утроил весь этот балаган. Развлекаясь, Кирилл оставался искренним, и, наверное, на это я и купилась, позабыв о нашей разнице. Но я не хочу быть игрушкой или послушной собачкой. Я хочу остаться человеком. Верной себе.
И зачем только тогда на крыше, он сказал, что спасет меня?..
Сидя на кровати, я вдруг четко поняла, что именно тогда я повелась на всю эту игру. Хотя… может быть, это произошло, когда мы целовались в эконом-классе самолета?
Мне безумно хотелось испытывать отвращение – к его прикосновениям, улыбкам или поцелуям, но этого не получалось. Отвращение я испытывала лишь к себе – за то, что поверила в то, чего не было.
Чтобы уснуть, я включила на Ютубе документальный фильм по астрономии. Не знаю, почему, но именно под них у меня получалось засыпать лучше всего.
Утром я встала уставшей, как будто разгружала всю ночь вагоны. Кирилл спал, закрывшись у себя в комнате и забыв выключить свет в прихожей и на кухне – электричество без толку горело всю ночь. Цветов, кстати, на кухне не наблюдалось, видимо, подсолнухи Кирилл выбросил. Зато пирожки поднял и сложил в глубокую тарелку. Ну надо же. Хватило ума.
Поведение Кирилла разозлило меня настолько, что я готова была кричать от ярости, но молчала. Хотелось бить его по рукам, но я сдерживала себя. Хотелось разорвать его на кусочки, но я мысленно повторяла себе: «Он для тебя никто. Какая разница, с кем он был. У тебя нет на него прав, а у него – на тебя». Это была моя молчаливая утренняя мантра, когда, рано встав, я готовила завтрак. Хотела приготовить его лишь для себя, но поняла, что приготовлю и для Кирилла тоже. Чтобы мое поведение не выглядело показательным.
Мне не хотелось ругаться. Я не собиралась выяснять отношений. Я просто делала вид, что Кирилла не существует. Как мужчины, разумеется, не как работодателя. Он же сам сказал, что я ему никто – ни жена, ни девушка.
«Ты не существуешь для меня, не существуешь, не существуешь»…
– Доброе утро, – раздался хмурый голос за моей спиной.
– Доброе, – не оборачиваясь, – ответила я холодно.
– Голова просто раскалывается, – сказал Кирилл, открывая холодильник и доставая воду. Вид у него был потрепанным. Но он-то наверняка спал всю ночь как сурок после развлечений со своей Катенькой.
Я молча выключила закипевший чайник.
– Кажется, вчера лишнего выпил… – продолжил он как ни в чем не бывало.
Я молча перемешала кашу – овсянку с яблоками и орехами.
– У тебя есть что-нибудь от похмелья? – спросил Кирилл с недоумением, садясь за стол и вытягивая длинные ноги.
Я молча стала раскладывать кашу по тарелкам.
– Ты со мной не разговариваешь? – усмехнулся он.
Я все-таки перевела на него взгляд и ответила:
– Мне нечего тебе сказать. У меня нет «чего-нибудь от похмелья».
С этими словами я грохнула рядом с ним его тарелку с кашей.
– Овсянка? – разочарованно выдохнул Кирилл. – Да я ее в последний раз в школе ел! Мать каждое утро готовила…
Он вдруг осекся, будто что-то вспомнив, схватил ложку и стал молча есть. Слава богу, заткнулся. Я тоже ничего не говорила. А поев, встала, собрала грязную посуду и стала мыть, чувствуя раздражение и желая как можно скорее уйти отсюда.
– Ты обиделась? – спросил Кирилл, подходя ко мне сзади.
На моем лице появилось отвращение, которое он не видел. Мне снова вспомнился вчерашний день. Страх, обида и ярость… И ревность, конечно – куда без нее?
– Ты обиделась? – повторил он, приближаясь ко мне все ближе.
– За что? – ровным тоном спросила я.
– Кажется, я вчера был не в адеквате, – неуверенно начал Кирилл. – Плохо помню, но… Я обидел тебя, да?
Я резко повернулась к нему. Как же мне хотелось схватить его за грудки и потрясти, как грушу! Но я оставалась спокойной – по крайней мере, внешне.
– Какая разница?
– Не понял, – нахмурился он.
– Ты – мой работодатель, я – твоя сотрудница, прислуга, или кем ты меня считаешь. Ты не обязан переживать о том, обидел ли ты меня. Ты обязан выполнить свои обязательства, которые взял на себя.
– Не понял, – нахмурился Кирилл и хотел шагнуть ко мне еще ближе, так, чтобы наши тела соприкасались, но я выставила руки, не позволяя ему этого сделать.
– Стоп.
– Наташа?
– У тебя есть поручения ко мне? – спросила я, вспоминая наш дурацкий договор.
– Нет, – растерялся он.
– Отлично. Тогда я свободна. – Я обошла Кирилла, так и не дав ему коснуться себя, и хотела было выйти из кухни, но он схватил меня за руку. В самый последний момент.
– Давай сядем и поговорим, – твердо сказал Кирилл, крепок сжимая пальцами мое запястье.
– О чем? – улыбнулась я так, что его взгляд потух.
– О том, что было вчера.
– О том, что было вчера, надо было разговаривать вчера. Отпусти меня, пожалуйста, – велела я.
