В общем, прежде чем выбирать место, где она решит бросить свои кости, необходимо было окончательно определиться со своим начальным статусом.
— А мы куда идём?
— На кудыкину гору, Гнеш. Это вон туда, — она показала рукой на показавшееся за поворотом здание с изображением торта, — Загружаемся там сладеньким, и есть, тут недалеко, у меня местечко на примете.
Жалко, что в городе не существовал никакой транспорт. Понятно, что о конке или дилижансах она даже и не думала, но вот до каких-нибудь извозчиков, местные вполне могли бы додуматься.
Дело не в том, что она или дети устали — с её магией им это понятие вообще можно было забыть, а в том, что чем дальше они уходили по улицам от центральных районов города, тем грязнее становилось под ногами и тем хуже пахло, не только от сточных канав, но и от многочисленных прохожих.
— Ой, смотри Нюра. Нелла, видишь? Татя какого-то волокут, — Гнеш, не погруженный в свои размышления, как Вика, а, наоборот, любящий крутить своей головёнкой на триста шестьдесят градусов, первым углядел препятствие на пути к намеченной кондитерской, — Я возьму камень?
— Руки замараешь, — четырнадцатилетняя Нюра становилась уже совсем рассудительной, — Хозяйка отругает.
В этом мире, во всяком случае в городе, куда она попала, люди, в отношении причинения боли, мук и страданий, отличались не меньшим богатством воображения и не меньшей изобретательностью, чем даже европейцы времён Средневековья.
Такой вид казни, как волоченье, заключался в том, что преступнику сначала дробили металлическим прутом руки и ноги, а затем, привязав за одну из этих перебитых конечностей к лошади, волочили по городским улицам для примера и развлечения горожан и к радости детям, развлекавшихся тем, что кидали в преступника всем, чем попало.
— Интересно, за что его? — вытянула голову, стараясь рассмотреть преступника из-за спины какой-то толстой торговки, Нюра, — Уже давно волокут, — сделала она очевидный вывод, разглядев и услышав, что преступник находится в полубессознательном состоянии и не кричит от боли, а глухо стонет.
Тело волокли за собой пара городских стражников, восседавших на конях тёмной масти. Сзади волочившегося преступника шёл, как поняла из памяти Неллы Вика, один из учеников или помощников городского палача с длинной пикой и, время от времени, её уколами возвращал преступника в сознание.
Смотреть на такое гадкое зрелище Вике не хотелось, но пришлось стоять и ждать, когда процессия пройдёт мимо них. Бросив случайный взгляд, Вика узнала в казнённом Вемпа, одного из подручных Кита, попавшегося в руки стражи из-за устроннного ею пожара. Не везёт, с её появлением в этом мире, некоторым бандитам. Впрочем, Кит наверняка выкрутится — наивностью в этом вопросе не страдали ни Нелла, ни Вика.
Ещё неделю назад, Вика легко и быстро смогла бы незаметно прекратить мучения Вемпа. Но теперь, она лишь брезгливо передёрнула плечами и предоставила бандиту полную возможность пройти положенный ему порядками здешнего мира путь до самого конца.
Глава 19
От навязчивых мужских взглядов она стала уже уставать. Надо будет ещё немного поработать над своим имиджем, решила Вика. А ведь она специально одевается, хоть и в ухоженную, но достаточно неброскую одежду, и тело своё старается не выделять, и с причёской сильно не мудрит. И всё равно пялятся, кто украдкой, а кто и открыто, кто на личико и шейку, а кто на ноги и на попку. Вот что мужикам нужно? Нет, что им надо, она знала — не маленькая. А вообще? Достали кобели. Она девушка скромная, одинокая и очень опасная.
Может, в ней шарм инопланетный какой, иномирный чувствуется? Нет, что-то с ней не то. Может, она двигается или смотрит не так? Надо постараться это выяснить. Не потому, что это ей чем-то грозит, а просто интересно. Имеет она право знать то, что ей интересно?
Лезти в толпу встречающих будущего мужа, всеми вьежцами любимой, Урании, дочери, всеми ими почитаемого, герцога Витора, ей бы, наверное, не следовало. Но очень уж было любопытно. Когда ещё такую красочную средневековую церемонию увидишь? Нелла, в своей короткой и трагичной жизни, так и не увидела.
Вика бросила ещё один взгляд в бронзовое зеркало, тщательно отполированное Рудием, и, в целом, осталась собою довольна. «И был доволен сам собой, своим обедом и женой», — вспомнилось, к месту, из школьной программы.
Длинное платье скрыло красивые ноги в удобных ботинках из тонкой кожи на низком каблуке. Волосы убрала в обычный хвост. Но всё равно хороша, как ни крути.
— Нечего вам там делать, в этой толпе, — обрубила она просьбы брата и рабов, — А вас-то, Рудий, так и так, в Белый район сегодня не пустят. Да и на других улицах под дворянскую плётку можете угодить. Сидите уж сегодня дома.
На выходе через калитку она немного задержалась, трусливо за неё спрятавшись — из соседнего дома выходила чета Шантонов со своим подмастерьем, двадцатилетним обалдуем Саталом, не оставившим попытки закадрить Вику, даже после того, как узнал от уважаемой Саны о высоченном статусе её покровителя.
Дождавшись, когда соседи отойдут на достаточно большое расстояние, Вика двинулась следом.
До петушиной раскраски одежд и до излишеств, вроде подвязываемых к поясу длинных носов у туфель, в отличие от земного Средневековья, тут не докатились. Может, только пока ещё не докатились, и всё у них впереди. Но выглядел сегодня народ необычайно прикольно. Нелла-то на такое внимания не обращала — ей это было привычно, а вот Вика с удовольствием рассматривала придумки здешней модельной и дизайнерской мысли.
Народа на улицах оказалось меньше, чем она ожидала. Потом до неё дошло, что многие горожане отправились к городским рогаткам, чтобы посмотреть церемонию приглашения в город. Вика быстро сообразила, что, после окончания той церемонии, толпа, вслед за гостями, повалит в Белый район к герцогскому дворцу, и там станет не протолкнуться, и раз уж она пропустила первое представление, то для более-менее комфортного наблюдения второго акта этой пьесы — а уж комедия это или трагедия, она ещё для себя не решила — ей нужно отправиться ко дворцу прямо сейчас и найти там себе удобное местечко. А удобное местечко, это такое местечко, где, нет, не там, где её могут чем-нибудь угостить, а там, где не будет толкотни или её будет меньше, и, при этом, можно хорошо всё рассмотреть.
— Так, а ты-то куда собрался, Касий? — поинтересовалась она у раба Ламарии, заметив его голову с растрёпанными, как обычно, волосами, и похлопав его сзади по плечу, — Влетит ведь тебе. Как есть влетит, если попадёшься стражникам.
Двеннадцатилетний оболтус, новоявленный дружок её братца, пользовался попустительством своей хозяйки и очень часто являлся агрегатором всевозможных проказ, на которые велись и другие дети в их районе. Правда, иногда терпение Ламарии лопалось, и тогда мальчишке доставалась порция розог. Но случалось это крайне редко, к Викиному сожалению.
— Госпожа, я только одним глазком гляну, — состроил тот жалостливую рожицу, — Я ведь ни разу гленского наследника не видел.
