«Только бы не насмерть» — мелькнула у неё мысль при последнем ударе. И вовремя. Не сдержи она силу, получила бы труп. Пришлось бы потом объясняться. Естественно, девушке, подвергшейся агрессии со стороны троих здоровых молодых мужчин, сумевшей дать им достойный отпор и нечаянно убившей одного из них, ничего не грозило — в этом мире про допустимую меру самообороны, к счастью, ничего не знали. По большому счёту, она бы всех троих могла завалить. Но оно ей это надо? Разборки всякие?
— Potomu shto nelzja, potomu shto nelsja, potomu shto nelsja bitj na svete krasivoi takoj, — тихо, под нос, пропела Вика, глядя на два воющих и одно бессознательное тело, — Твои хозяева? — спросила она у робко и изумлённо выглядывающего из калитки старика-раба, — Забирай. Мне ждать, пока они в себя придут, некогда. Поэтому, когда очухаются, скажешь им, что в следующий раз, если преградят мне дорогу, я их вообще прибью. Понял? Allo, garash. Я спрашиваю, понял?
Старик усиленно затряс головой в знак понимания. То ли он был немой, то ли просто её боялся до того, что не мог рот открыть.
Вика подобрала отброшенный в начале её атаки свёрток и убедившись, что с её красивеньким платьицем всё в порядке, переступила через младшего дебила и пошла к дядюшке.
Нет. Сначала — к ювелиру. Ну, в самом-то деле, должна же племянница помощника мэра носить хотя бы скромные украшения.
Глава 26
В этот день на улицах, и так редко бывающих малолюдными, народа было вообще целое столпотворение.
Выйдя из проулка, Вика сразу же чуть не угодила в давку, которая образовалась перед сломавшейся крестьянской телегой. Двое крестьян, судя по схожести лиц и большой разнице в возрасте, отец с сыном, под градом ругательств, насмешек, а то и тумаков, пытались наскоро её починить. И что-то у них не очень получалось.
Вообще, непонятно, как в других городах, а во Вьеже отношение к крестьянам-комильцам было откровенно скотским. Их презирали, над ними издевались, их старались ограничивать во въезде в город, а если и пускали, то только на специально отведённые для них на рынках и базарах места. Ночевать в городе им не разрешалось под угрозой публичной порки — до наступления темноты крестьянин должен был выехать за городские рогатки. Их обдирали все, кому не лень. Самое для Вики удивительное было то, что такое отношение было не только к крепостным или сервам, но и к свободным.
Посмотрев на молодого деревенского парнишку, довольно, кстати, симпатичного, который растерянно озирался на постоянные издевки от прохожих, у Вики невольно проснулась жалость. Но чем она могла помочь? Ничем. Разве что деньгами. А пойдут они впрок? Впрочем, смерть или побои отцу с сыном не грозили, поэтому свои жалостливые порывы она отложила в сторону.
Пробившись через толпу, она выбрала путь вдоль края дороги. Тут, рядом со сточной канавой, конечно, сильнее пованивало, зато идти можно было чуть свободней.
Куда идти, она знала — за время своих блужданий по городу Вика видела несколько вполне приличествующих обеспеченной горожанке ювелирных лавок и магазин. Вот в магазин-то она первым делом и направилась.
Пока шла, обдумывала свой урок, который она преподала долбодятлам. Можно было обойтись без этого?
Вспомнился, как-то рассказанный Пашей — или это был Семён? — американский нетолерантный прикол. Как в тёмном переулке предотвратить изнасилование красивой девушки толпой разнузданных негров? Правильный ответ на этот вопрос: надо бросить им баскетбольный мячик.
Была у неё возможность чем-нибудь отвлечь этих придурков? Вика над этим тогда не подумала, но сейчас понимала, что придумать что-то было бы можно. Вот только, это решило бы проблему сегодняшнего дня. А она собирается здесь жить не один день. Сколько — это время покажет. В общем, решила Вика, всё она сделала правильно. Если им этого урока окажется недостаточно, она их отлупит ещё раз.
— Что желаете посмотреть? — спросил её немолодой мужчина, совершенно не похожий ни на продавца, ни на ювелира.
Вот на художника он походил. Прямо, Никас Сафронов, усмехнулась про себя Вика.
В магазине, довольно большом помещении, сегодня посетителей практически не было.
— Что-нибудь к праздничному платью, — ответила она, — Какое-нибудь украшение, не очень яркое и броское.
— Какого цвета платье?
— Тёмно-синее, — Вика развязала тесёмку, откинула дерюгу, в которую было завёрнуто платье, и показала мужчине.
Как она и ожидала, тот интересовался цветом её платья, чтобы предложить ей дорогой кулон с драгоценным камнем в тон. Вика, подумав, решила, что молоденькой простолюдинке-сироте, блистать драгоценными камнями — а к кулону наверняка потребуются и серьги — на первом же торжественном приёме в ратуше, всё же не следует.
Остановила свой выбор на тонкой, но не очень короткой золотой цепочке. Простенько и со вкусом.
— Зря вы отказались, девушка, — пожал плечами продавец, — Вам бы очень пошло. И в цвет глаз.
— Я, наверное, куплю…только попозже, когда деньги будут, — изобразила она смущение.
— Приходите, всегда рады.
Правила торговли в разных мирах отличаются не сильно. Вика даже отметила обращение на вы, что, в общем-то, по отношению к девушкам-простолюдинкам не было распространено.
Особняк своего псевдодядюшки Тугорда она нашла легко — он располагался почти в самом центре их района и выделялся своей внушительностью.
Сразу было видно, что человек умеет жить. Не аристократ, не владетель большого имения с сотнями крепостных, не известный во всём городе торговец или мастер, а особняк в два этажа с большим двором и кучей подсобных строений имеет. Была даже конюшня на пять голов, хотя Вика пока недоумевала, зачем? Перемещаться по городу верхом или на личных каретах могли только благородные — аристократы и дворяне. Остальные могли пользоваться лошадиным транспортом, только для выезда за город или по службе. Но Вика сомневалась, что Тугорд или кто-то из его семьи часто выезжает из города.
Её размышления, вызванные впечатлениями от «дядюшкиного» особняка, были прерваны, как только впустивший её привратник доложил хозяевам о гостье.
Чувство благодарности этой семье не было чуждо. Не успел привратник войти в дом с докладом, как вся семья вышла её встречать. Ведь явно ждали!
Но шустрее всех оказалась восьмилетняя Бента. Она устремилась к ней со всех своих излеченных ног и повисла у неё на шее, как буд-то бы она и правда была ей сестрой. Впрочем, Бента-то, скорее всего, эту легенду приняла всерьёз.
— Дорогая племянница, — раскрыл ей свои объятия Тугорд, — Мы уже заждались.
Вике еле удалось отцепить от себя благодарного ребёнка. Та, захлёбываясь от восторга делилась с нею новыми ощущениями жизни. Ну да, Вика, вернее, Нелла ведь ей не только, как выяснилось, сестра, но и лечащий врач.
— Доченька, — со слезами обняла её Арана, красивая, дородная под стать мужу, женщина около сорока лет, — Как я тебе, как мы все тебе…
