Нечаю было почти пятнадцать лет, хотя по-виду он не выглядел и на четырнадцать. Он был сыном рабыни, но его отец был десятником бывшего барона, ставший сейчас простым дружинником и присягнувший Олегу.
По законам королевства, рождёный рабыней становился рабом, даже если его отцом был хоть сам король. Но закон, это закон, а родительскую любовь никто не отменял.
Поэтому суровость данного закона научились обходить даже в столице королевства, устраивая усыновление якобы сирот, а уж в такой глуши, и тем более обходились даже без формальностей. Нет, конечно же, новый барон мог перерешать и потребовать надеть на мальчишку ошейник, но Олег не стал этого делать. Заодно заслужил благодарность дружинника, отца Нечая.
Младшей служанкой Уля сначала выбрала Тимению. Когда Олег, между делом, поинтересовался, почему именно её, то услышал от Ули, что Филеза оказалась злоязыкой и завистливой дрянью, и что Уля, если опять не забудет, то прикажет посадить её в карцер. Удивившийся Олег, тогда уже всерьёз, заинтересовался, как это Уля смогла так быстро узнать новое о своей бывшей подружке и услышал ответ, что ей всё Тимения рассказала.
Олег не стал смеяться над наивностью девочки, ещё никогда не сталкивавшейся с интригами и лестью вокруг себя, пусть эта интрига и была простой, как и та рабыня, что её затеяла.
Он посоветовал Уле сначала поговорить со своей бывшей начальницей Билиной, уж она-то изучила всех своих помощниц, как свои пять пальцев.
Уля послушалась Олега, в результате чего, место рядом с ней заняла Филеза.
БОльшую часть времени Нечай проводил теперь на другом берегу Замкового озера, где Рита гоняла его в хвост и в гриву, но, при выезде Ули за пределы замка, он всегда её сопровождал. Чтобы не пропустить её выездов, он каждый раз утром и вечером являлся пред магинины очи.
Однако сегодня он уже умчался в лагерь егерей. Уля не знала о намечавшейся поездке.
- А у нас есть время? - спросила она, - Я за Нечаем пошлю. На лошади это быстро.
- Вообще-то я уже через половину склянки думал выезжать. Но ладно, немного задержимся.
Нечай вернулся не только с посланным за ним улиным дружинником, но и с двумя, тоже верховыми, егерями из ритиных парней, мальчишками их называть уже язык не поворачивался.
Выехали из замка за две склянки до полудня.
Уля взяла с собой всю свою свиту. Небольшой проблемой было то, что и она сама, и обе её служанки, да и Нечай, ещё неуверенно чувствовали себя в седле. Но устраивать скачек они не собирались, до таких излишеств, как дамское седло в этом мире не додумались, поэтому поехали спокойно.
Замковая челядь и стражники на воротах провожали и кланялись Уле не менее почтительно, чем самому барону. Она теперь была для населения замка чем-то очень дорогим и даже драгоценным.
Ещё зимой, когда стало понятно, что в замке теперь живёт великая магиня, её бывший друг Арни, когда понял свою ошибку, может быть даже самую главную ошибку в своей жизни, набрался смелости и, подкараулив, умолял о прощении и излечении своей матери, которая почти ослепла за вышиванием. Уля предателя не простила, сказала, что не желает больше его видеть, но его мать всё же вылечила.
Впереди, кроме двух егерей, ехали и двое дружинников из той пятёрки, которую, в дополнение к улиным дружинникам, на всякий случай прихватил Олег. Затем, на расстоянии сотни шагов, ехали барон с молодой магиней и, следом, отставая на пару десятков шагов, ехали все остальные.
- От Распила надо будет улучшить дорогу до Морши, это деревня барона Палена, недалеко от главного королевского тракта, для нас это самый удобный и дешёвый путь доставки наших товаров, - не столько для Ули, сколько формулируя свои мысли для себя, говорил Олег, - Мало что-то произвести. Произвести, при желании, можно всё, что угодно. Главное - сбыт. Найти того, кто будет покупать.
- А кто у нас купит? - спросила с удовольствием Уля.
Она вообще просто купалась в волнах этого удовольствия, от одного того только, что едет с таким умным-преумным, молодым и очень красивым, и самым лучшем на свете бароном Олегом и ведёт с ним такой серьёзный взрослый разговор. Как настоящая магиня Гортензия.
- Ну, допустим, торгаши из республики Растин купят. Они вообще, как выяснила ещё Гортензия твоя, всё тут в баронствах под себя подмяли.
- И вовсе она не моя, вернее, не только моя. Она дяди Чека и твоя. И моя. А они плохие? Торговцы эти?
Олег невольно рассмеялся от скачков мыслей Ули, а ещё от того, что у него было хорошее настроение. И погода сегодня была как по заказу.
- Нет, торговцы не плохие. Торговцы, они и в Африке, в смысле, и на Алернии, торговцы. Их интересует только прибыль. Подешевле купить, подороже продать.
- Значит, у нас они дёшево будут всё покупать. Значит, всё же плохие, - сделала свой глубокомысленный вывод Уля.
- Если будут монополистами, то да, дёшево. И винить их в этом глупо. Так любой бизнес устроен. Поэтому и надо дорогу организовывать через Моршу на тракт. Кстати, Уля, тебе ответственное поручение - напомнить мне, когда встретимся с Чеком, чтобы я ему про трактир и постоялый двор сказал. А то тут, в баронствах с этим совсем швах. Только в вольных поселениях и городах. А мы вот организуем на путях.
Уля серьёзно кивнула, запоминая ответственное поручение, чтобы совсем, совсем никогда не забыть. Потом она сама к очевидной мысли пришла.
- Так, если мы не в поселениях и не в городах построим, то их захватят и ограбят. Мне Шинь рассказывал, дружинник мой, вон он, сзади, что бароны всё берут, что плохо лежит.
Олег опять засмеялся.
- Правильно он тебе рассказывал. Но уж наше мы никому не дадим хватать. Но к торговцам всё равно надо будет ехать и договариваться. У меня, одного только кальвадоса, уже шесть восьмивёдерных бочек припасено. Есть, что предложить. И ехать надо будет не в Неров и даже не в Гудмин, а в Легин. Там сейчас главные растинские пауки сидят.
- Ого! Как далеко. А на нас не нападут?
- Кто нападёт, тот сам будет виноват. Вот тебе, кстати, пример, как даже жадные торгаши приносят пользу. Раньше вся винорская сосна шла на север, через вольные поселения в Нимею и уже оттуда, по Ирменю, это такая широкая - широкая река, на юг сплавом и на север кораблями. Но король накладывал огромную пошлину - ещё три цены. Так вот, торговцы из Растина организовали переправку сосны, благо, что это чудесное дерево такое лёгкое, из Легина и Брога на юг через Кряж до реки Катунь, которая течёт по королевству Герония и впадает в Ирмень уже на территории республики. По ней и сплавляют. Налоги теперь никому не платят, а баронам, чтобы тем не хотелось назад в винорский порядок, платят за дерево в полтора раза больше.
- А как до Легина бароны свои брёвна довозят, раз винорского порядка больше нет? Мне Лотус про это ничего не рассказывал. А он сам это знает?
В этот момент дорога вывела их на красивую поляну, на восточной стороне которой бежал ручеёк. Место Олегу, да и дружинникам, было хорошо знакомо. Здесь часто останавливались на отдых те, кто ехал из замка на север баронства или в Пален.
