— Я, как ты видишь, только что оттуда пришёл, — усмехнулся Лешик, усаживаясь на скамейку по другую сторону стола, — Надо хоть чем-то себе живот набить, — с этими словами он взял из большой глинянной миски запечённую репу и, наколов на конец ножа кусок старого пожелтевшего сала, с сомнением покрутил его перед глазами, — Говори здесь. Или боишься, что он услышит? — спросил он, — Сам же говоришь, он совсем плох.
Ри,Зенд пожал плечами, мол, ладно, но голос снизил почти до шёпота.
— Слушай, барон, — граф знал, что, при всём своём внешнем безразличии, этот бывший невладетельный благородный любит, когда напоминают о его приобретённом маноре и прилагающемся к манору титуле, — Я так и не понял совсем, чего ты добиваешься. То ты вытаскиваешь Лекса из самой гущи схватки — да ты, бесспорно, ему жизнь спас — то ты равнодушно смотришь, как он может умереть, и даже не пытаешься разыскать хоть какую-нибудь знахарку для него, — он показал, движением подбородка, в сторону комнаты, где лежал раненный король, — Скажи честно, чего ты добиваешься? Ты знаешь, я поддержу любое твоё решение. И не из-за страха перед тем, что имеется на меня у графини ри, Шотел. А, сам понимаешь, почему.
Барон Гирвест абсолютно не верил в то, что граф не боится того, что Олег называет компроматом, но вполне верил в то, что не только из страха Олни ри, Зенд выполняет все его поручения. Выгоду граф имеет тоже.
Самому Лешику это было хорошо знакомо на собственном опыте. Именно так, на смеси страха и выгоды долгое время держал его на крючке барон Ферм. Впрочем, сейчас уже, никакой нужды ни в каких крючках страха для Лешика не было. Герцог ре, Сфорц дал ему то, о чём не смел даже мечтать младший сын мелкого владетеля — манор и титул. А ещё, верная служба Олегу давала возможность жить здоровым и долго. Но, кроме этого, Лешик обнаружил вдруг в себе, что ему очень интересно служить такому сюзерену.
— А я сам не знаю, чего я хочу, дорогой граф, — ответил он, так и не рискнув, всё же, отправить в рот сало, ограничившись одной только репой, — Я не мог бросить короля на верную смерть, потому что не знаю, как бы к этому отнёсся герцог-соправитель, наш с тобой сюзерен и благодетель. Но, лично моё мнение, всем в королевстве будет лучше, если Лекс Винор умрёт. Наследственные черты их рода в Лексе проявляются всё чаще.
Граф какое-то время молча наблюдал, как Лешик с аппетитом уминает репу, густо посыпая её солью.
— То есть, ты решил положиться на Семерых, — утвердительно сказал он, — Ты ведь понимаешь, что лучшего момента может уже и не быть?
Понимал ли это Лешик? Ещё как понимал. Но Олег, отправляя его к королевскому двору, поставил ему задачу быть его ушами и глазами при Лексе, втереться к королю в полное доверие и научиться манипулировать им.
Все эти задачи оказались для новоиспечённого барона довольно легко выполнимыми, включая и последнюю — Лекс оказался сильно падок на умную лесть. За полторы декады злосчастного похода, когда представленный ри, Зендом барон Гирвест вошёл в королевскую свиту, у Лекса сложилось весьма благоприятное мнение о своём новом придворном, и король, не скрывая, это показывал.
Мнение же самого Лешика о своём монархе, и так, с первого же момента знакомства, не очень благоприятное, становилось хуже с каждым днём.
Ри,Зенд считал, и говорил об этом Гирвесту, что Лекса, в его поступках, часто ограничивал маг Доратий, и Лекс этой опекой своего наставника сильно тяготился. Оставшись без его влияния, король явно решил показать всем свои таланты.
И показал.
Было бы простительно, если бы король со своим небольшим войском попал в устроенную для них ловушку. Но, в том-то и дело, что никто не планировал их куда-то заманивать. Наоборот, многочислнные банды и толпы бунтующей черни, узнав о приближении к ним отряда регулярной армии, пытались отступать и, даже, разбегаться.
Но король, в своей ярости, и стремлении, как можно скорее наказать обнаглевшую чернь, загнал своим небольшим отрядом банды бунтовщиков к слиянию Фесты и Лары, где тем не оставалось иного выхода, как принять бой.
«Плетьми гнать их, плетьми!» — кричал король, лично возглавивший атаку кавалеристов. А, с учётом того, что весь путь его небольшой армии был обильно обозначен колами и виселицами, на которых гроздьями висели те, кто пытался спасти свои жизни сдавшись на милость короля, необученные и вооружённые, чем попало, оказавшиеся в безвыходном положении, крестьяне оказали отчаянное сопротивление. Отряд Лекса утонул в человеческом море оборванных, голодных и злых людей.
Говоря по правде, Лешик и сам пренебрежительно относился к толпам, вооружённых вилами и косами, крестьян и, пожалуй, он тоже мог бы совершить такую же ошибку, как Лекс. Но Лешик не король, который должен хорошо думать о возможных результатах своих поступков или помыслов, действий или бездействий. Ему это было бы простительно.
Лешик, буквально, через три — четыре дня их похода понял, как легко было бы раздавить этот бунт, пользуясь тем, что эти нищие, оголодавшие недотёпы, восстав, против своих владетелей, свято верили в то, что король у них добрый, что, как только он узнает, каким притеснениям и несправедливым поборам подвергались крестьяне, то справедливо всё рассудит. И вернёт то, что брали с них сверх положенного.
Да, Лекс их рассудил. И результаты его правосудия виднелись повсюду, где побывали его патрули и разъезды.
Особо жестоких пыток не было, по той простой причине, что король очень торопился покарать главных бандитов и бунтарей. Поэтому, пришедшие к нему за справедливостью, отделывались посадкой на кол или верёвкой.
На месте короля, Лешик учёл бы то количество солдат, которое у него было и проявил бы милость, хотя бы на первых порах. А уж рассчитаться-то со всеми, можно было бы и потом.
Свой порыв подсказать правильную идею королю, он вовремя подавил, вспомнив совет Олега, никогда не давить на начальника своим интеллектом. Да и не нуждался в тот момент Лекс в чьих-то советах. Он горел жаждой лёгкой победы.
Когда ри, Зенд пытался остановить придворных щеголей, развернувших коней и пустившихся бежать от озверевших толп бунтующей черни, которые, словно, полностью обезумев, лезли на мечи пехотинцев полковника Вылега и копья гвардейцев, Лешик заметил, что эта паника, охватившая благородных, была подхлёстнута тем, что короля, вырвавшегося в первые ряды кавалерийского отряда, уже сбили с коня здоровенной оглоблей.
«Бросай это бесполезное дело», — сказал тогда Лешик, быстро прокрутив в голове все возможные варианты реакции Олега, когда тот узнает о гибели Лекса на глазах его барона, и решил, что короля надо сейчас спасать, а уж потом будет видно.
Ри,Зенд, к его чести, никогда ранее особой храбрости не проявлявший, в тот день не подвёл.
К королю они пробились в тот момент, когда от напиравшей толпы, его лежавшее на земле тело, с головой, залитой кровью, защищало уже меньше десятка гвардейцев, чудом сумевших оттеснить от него мужичьё.
С помощью ри, Зенда, Лешик перекинул Лекса перед собой на коня и, позвав за собой оставшихся в живых гвардейцев, устремился не вслед за убегавшими придворными, а строго вбок, налево, прикрывшись спинами продолжавших, из последних сил, держать строй фаланги, пехотинцев полковника Вылега.
