— Это он на меня погнал! — раздался голос Ритки. — Ольгу вот еще прессует!
Ольга бросила букет на пуф и ринулась обратно, но Тигран удержал ее на месте, уперевшись ладонью в плечо.
— Я разберусь.
Судя по голосам, соседка призвала на помощь, а то есть разбудила своего Пашеньку, коим гордилась и ревностно оберегала от излишнего женского внимания, сопровождая (а то есть таскаясь) за ним повсюду. Немудрено — такие как Пашка нравились женщинам. Он был спортсменом, играя в какой-то из командных видов спорта.
— Пусть выйдет и скажет сама, что у нее все хорошо.
— У нее все хорошо и успокаивать тебя она…
Ольга попробовала выйти еще раз, наткнулась на плотно прижатую дверь, да и махнула на это всё рукой. Если Тиграна определят в кутузку, то она не станет заступаться за него не потому, что не захочет…
Хотя, что она кривит душой?
Она не захочет, несмотря на то что будет понимать, что это еще не все и лучше бы сейчас оторвать этот пластырь, разом и сильно, но уж никак не потом. Просто так будет проще, потому что ей страшно теперь, несмотря на все сказанные слова.
Глава 40
Возня с цветами успокоила ее. Для огромного букета не нашлось достойной вазы, но вполне подошло ведро. Они, кажется, заняли собой маленькое помещение ванной комнаты, принявшись источать аромат и как будто бы прохладу далеких гор, но Оля не видела их. Она ругала себя за попытку выйти и разобраться с соседом, а еще за то, что не провернула нижний замок.
— Я разогрела ужин и очень надеюсь на то, что ты голоден.
Ольга не пропустила его возвращения. Она слышала, как Тигран вошел в квартиру и закрыл за собой дверь, сбросил обувь и щелкнул ручкой двери. Последних было не так много в ее новой квартире и думать о том, что Тигр ринулся на кухню, а потом заперся на ней — Ольге не приходилось.
— В комнате горит ночник, — произнес он, проигнорировав предложение об ужине. — Макар боится темноты?
Она встала рядом с Тиграном, также, как и он, заглянув в комнату к спящему сыну.
— Нет.
Она не смотрела на Тиграна, так как знала, что ей станет страшно, потому что она обязательно увидит что-то и станет задумываться, а что у него на уме. Потому что… Где он был раньше? Почему так просто назвал сына своим спустя полтора года, а не тогда, когда был у нее «в гостях» в первый раз?
— Тогда почему?
— Посмотри кто спит у его кровати.
Вуки мало-помалу становился верным спутником ее сына, проводя с ним круглые сутки. Только по утрам он приходил к ней, хватал угол одеяла и тянул его к двери, таким образом будя Багдасарову и требуя утренней прогулки для того, чтобы сделать все свои приватные собачьи дела.
— Он уже пару раз наступил на него. За Вуки я не беспокоюсь, а вот Макар пару раз потерял равновесие.
Тигран наградил ее взглядом с боку. Он был насмешливым, что заставило Ольгу чертыхнуться про себя вот уже в который раз за эти двадцать минут.
— Совсем-совсем не переживаешь?
Оля дернула плечом, ощутив какую-то разновидность смущения. Тигран поймал ее на лжи.
— Пусть спит на кухне, а еще лучше в коридоре.
Естественно, он говорил о собаке, но Ольга на секунду потерялась. Это было странно — обсуждать свои домашние дела еще с кем-то.
— Макар просит, чтобы Вук был рядом.
— Тогда поставить корзину?
— Она в углу, — откликнулась Ольга, поворачиваясь к нему. — У тумбочки, но пес предпочитает место возле кровати.
— Надо настоять, чтобы он понимал и знал кто в доме хозяин.
Багдасарова умела любить детей. Вуки — он ведь тоже был малышом, нуждался в заботе, ласке и уходе, вдруг оторванный от титьки теплой и заботливой мамы, которая наверняка тоже скучала по нему.
— Надо.
Тигран оглянулся на нее, задержал взгляд на растянувшихся в улыбке губах, а потом притянул к себе.
— Намек понял.
— Думаешь?
Ольга смяла губы, сдерживая просящуюся улыбку. Она не умела дрессировать животных, хотя, наверное, знала, как это делается на подсознательном уровне. Но заставило ее улыбаться другое — тон Тиграна. Этот тип всегда вел себя так словно он хозяин в этом доме!
— Я не люблю брать работу на дом, — сказал он как будто невпопад, как будто бы с неудовольствием, но это было не так. — Но иногда такое случается.
В таких случаях полезно вынимать что-то из головы, перекладывая на лист бумаги. Он должен быть достаточно большим, чтобы уместить на себе всю схему, а потом добавить еще что-то.
— Это было моей ошибкой и только.
Тигран продолжал говорить, не сходя с места. Он забыл про ужин и про то, где они находятся. Вероятно, он решил расправиться со всем еще в коридоре, но может Оля была не права и просто так легла карта.
— Наташкино любопытство было сильнее моих предупреждений и просьб не лезть в это дело до тех пор, пока я не раскрою всех его фигурантов. Материнские гормоны еще не вытеснили из нее журналиста, но сделали ее чересчур восприимчивой к правде и реалиям этой жизни.
Наташка не слушала мужа и «заглядывала» ему через плечо, публикуя меткие, как это называют сейчас «троллящие» статьи. Тигран подбирался к гнезду, а вот Наташа била по нему палкой — писала тексты, зля находящихся в нем ос.
— У нее хватило мозгов не подписывать их и отсылать с левых ящиков, но это не могло продолжаться слишком долго.
— Кто-то еще всерьез воспринимает прессу?
Тигран не отвечал ей, глядя в детскую.
— Мне казалось, что их время прошло.
Мир сегодня, вчера, неделю и год назад оказался переполнен самой разнообразной информацией. На данный момент реальность была такова — ложь и правда шли рядом и иной раз нельзя было понять, что есть что на самом деле.
— Эффект от статей уже не такой, как раньше, но они еще способны на кое-что.
Среди журналистов тоже имелись мастера своего дела, умело владеющие не только пером, но и остальными инструментами писательской братии. Статьи Наташи стали появляться в газетах и новостных блогах крупных издательств, потихоньку подмачивая репутацию фигурантов дела.
