Однако Лиз сидела неподвижно и завороженно наблюдала за тем, как в том месте, где на брюках Джошуа была молния, образовывалась выпуклость. Большая выпуклость.
– Лиз...
Она подняла глаза.
Горячий взгляд Джошуа обжег ее. Несколько секунд они хранили напряженное молчание, но в обращенных друг на друга взглядах читалось неистовое желание.
Прошлое перестало существовать.
Настоящее поглотило Лиз.
Причины быть осторожной куда-то исчезли, а страх превратился в страстное желание. Присутствие Джошуа заставляло забыть обо всем на свете...
Джошуа почти вплотную подошел к качелям. Сделай Лиз хоть малейшее движение, она бы задела его.
С трудом сдерживаясь, Джошуа опустился перед Лиз на колени, так что их глаза оказались на одном уровне.
Никто из них не произнес ни слова. Лиз просто не могла.
Протянув руки, Джошуа накрыл ее ладони своими в том месте, где они прижимались к пульсирующим напряженным соскам. Ощутив тепло его рук, Лиз загорелась странным влечением, которому не было названия.
Когда Джошуа наклонил голову, чтобы поцеловать ее, Лиз встретила его на полпути. Она тоже отчаянно хотела его поцеловать.
Лиз сосредоточила внимание на каждом отдельном ощущении, которые вызывали его губы, прижавшиеся к ее губам. Щетина Джошуа покалывала подбородок, вкус его губ казался ей... изысканным нектаром. Жар его тела передавался ей... Никогда раньше Лиз не испытывала такого всепоглощающего наслаждения, такой бури эмоций, какие вызвал в ней этот поцелуй. Частичка ее сознания кричала, что пора остановиться ради собственной безопасности, но этот слабый голосок потонул в водовороте захвативших ее физических ощущений.
Джошуа боялся, что молния на джинсах вот-вот разойдется. Он даже не дотронулся до обнаженной груди Лиз, но собирался сделать это в ближайшее же время.
О да... и как можно скорее.
Он начал расстегивать длинный ряд пуговиц на ее сорочке, потом распахнул ворот, осторожно отведя при этом руки Лиз. Она никогда не узнает, что он почувствовал в тот момент, когда, выйдя на крыльцо, чтобы проверить, все ли в порядке, увидел ее на качелях стонущей и ласкающей себя... Если бы Лиз положила руку между ног, его ладони сейчас были бы там же.
Оторвавшись от губ Лиз, Джошуа наклонил голову, чтобы рассмотреть ее великолепной формы грудь в бледном свете луны. Соски напряглись и потемнели от возбуждения. Лиз и в самом деле была возбуждена. Джошуа слышал дурманящий аромат ее влаги, перемешанный со сладким запахом кожи. Завтра он увезет ее в Сиэтл и начнет работать, но сегодня она будет принадлежать ему. Наклонившись вперед, Джошуа нежно поцеловал каждый сосок, затем принялся ласкать их языком, наслаждаясь вкусом ее кожи. Застонав, Лиз сильнее прижалась к Джошуа. От такого предложения невозможно было отказаться. Прихватив сосок зубами, он принялся теребить его кончиком языка. Лиз всхлипнула, ее дыхание участилось, и Джошуа легонько ущипнул ее.
– О д-да-а...
Захватив губами весь сосок, он принялся сосать его.
– О Господи, Джошуа, мне так хорошо!
Ему нравилась эта хрипотца в ее голосе. Джошуа неистово ласкал ее грудь, переходя от одного соска к другому, терзая каждый по очереди до тех пор, пока Лиз не начала извиваться под его губами. Запустив пальцы в его волосы, она старалась прижать его еще крепче. И только благодаря невероятным усилиям воли Джошуа удерживался от того, чтобы потрогать Лиз в более сокровенном месте прямо сейчас. Для начала ему хотелось разгадать тайну ее груди. Доставить ей максимум удовольствия, просто лаская ее. И он знал, что сумеет добиться этого, из с готовностью отвечала на его ласки, невероятно прекрасная в своей страсти.
– Джошуа, прошу тебя, хватит, – умоляла Лиз, в то время притягивая его голову к груди. – Это уже слишком, ты должен остановиться.
Издав гортанный смешок, Джошуа ласкал ее с еще большей страстью и нежностью.
– Нет, – стонала Лиз. – Да, – просила она тут же. – Не останавливайся. Еще, Джошуа, еще!
Он сделал, как она просила, и когда ее тело изогнулось в пароксизме наслаждения, он еще раз осторожно прикусил ее сосок. Джошуа сходил с ума от желания полностью обладать ею, но он держал себя в руках. С трудом.
Они были на улице, где в любую минуту кто-то мог выйти, услышав странные звуки, и обнаружить двух людей, занимающихся любовью. Лиз умрет от стыда, если ее застанут в такой ситуации. Но самое главное – для него, во всяком случае, – если он возьмет ее один раз, он не сможет находиться рядом с Лиз без того, чтобы не обладать ею снова и снова. Секс и работа были несовместимы. Лиз заслуживала самого лучшего, а он не сможет дать ей этого, если будет слоняться вокруг в сексуальном дурмане.
Это не означало, что Джошуа не хотел ее. Хотел, черт возьми. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя, прежде чем он смог поднять голову и посмотреть, какой эффект произвели его действия. Это была ошибка, потому что его чувство самоконтроля никогда еще не подвергалось такому испытанию.
Лиз лежала, откинувшись на спинку качелей, полностью расслабившись и полуприкрыв глаза. Лунный свет не скрывал румянца возбуждения на ее щеках, а твердые соски по-прежнему призывно блестели.
– Джошуа, мне так хорошо.
Слова Лиз, однако, не вязались со слезами, выступившими на ее потемневших от страсти глазах.
Какого черта?
Но слезы пролились из глаз и потекли по щекам, медленно, неотвратимо.
– Почему ты плачешь? – Он не сделал ей больно, он бы это почувствовал.
Лиз пожала плечами, даже не сделав попытки прикрыть бледно-розовую обнаженную грудь, к которой Джошуа отчаянно хотелось прикоснуться снова.
– Я на какой-то момент забылась. Я знала, что так может случиться, и боялась этого.
Нельзя сказать, чтобы Лиз была рада такому повороту событий, но она и не сердилась. Она говорила очень спокойно, и это нравилось Джошуа еще меньше, чем ее слезы.
Вздохнув, Лиз вытерла лицо тыльной стороной ладоней.
– Хочешь, пойдем ко мне в комнату?
Если бы она задала этот вопрос со страстью, которая была в ее голосе всего несколько минут назад, он не смог бы отказаться, даже зная, насколько глупо было поддаваться желанию. Но Лиз этого не сделала. В ее голосе по-прежнему чувствовалась сдержанность, которая шла вразрез с ее сексуальностью. Лиз как будто признавала, что не может противостоять напору Джошуа, но даже то наслаждение, что он доставил ей, не стоило той цены, которую, по ее мнению, ей пришлось заплатить за это.
Джошуа охватил гнев. Он не сделал ничего такого, что было бы ей неприятно. Он не стал доводить ее до такого состояния, когда бы Лиз уже не смогла отрицать свое желание.
– Я не пытался соблазнить тебя. – Он не хотел ни к чему принуждать ее.
