— Никто не знает архитектора, который додумался спроектировать такую лестницу на военной базе? Хотел бы я пожать его мужественную руку. И не только пожать, а и поотрывать обе сразу. Строение вроде нестарое, должен еще коптить небо. Или его уже отблагодарили, посмертно?
Громов подошел к парням и уселся возде Сандро.
— Я спросил Эдмунда, где вы можете быть, он и сказал, что скорее всего вы здесь себе… носы морозите.
— А прозвучало как «задницы», — невинно заметил Дэн. Громов ухмыльнулся:
— Как скажешь. Я вам принес морс, сказали согревающий, из этой, как его… Забыл. В общем, сказали, ваш любимый.
— Горячий морс из княженики? — оживился Дэн.
— Точно! — Егор с ловкостью бармена разлил морс по кружкам. — Прошу!
Сандро взял кружку и снова уставился в проем.
— Нельзя так себя изводить, Саня, — совсем другим, будничным тоном произнес Егор. — Ты же себя изнутри съедаешь.
— А что мне делать? — чуть слышно ответил тот. — Я несу только смерть, и самым близким мне людям…
— Конечно. Во всем виноват ты один, а не их жадность, тупость и гордыня. И непомерные амбиции. Они совершенно не при чем. Ты что, правда во всем винишь только себя?
Сандро не отвечал, лишь стискивал руками кружку. Егор попытался заглянуть ему в глаза, но тот упорно отворачивался.
— Так, — Егор потянулся за кружкой, но Сандро вцепился в нее мертвой хваткой. Громов взял его за воротник куртки и развернул к себе. Сандро героически жмурился. — Тебе родители говорили, что мужчины не плачут? И в школе учителя говорили? И всякие-разные твои воспитатели?
Сандро, отчаянно жмурясь, кивнул.
— Они все врали тебе, Саня, — наконец-то вышло разжать пальцы, отобрать и отставить кружку. — Плачут. Только тихо. И недолго. А главное, не в одиночку.
Он сгреб брата в охапку и ткнул носом себе в плечо:
— Давай, реви, слышишь? Пореви хорошенько. Я тут, видишь, никуда не тороплюсь. Можем пойти в лес, покричать. Хочешь поорать громко-громко? Тоже хорошо помогает. Я знаю, поверь.
Сандро замер, уткнувшись в мягкую ткань термокуртки, и судорожно вцепился в рукав Егора. Тот, крепко обхватив брата руками, положил подбородок ему на макушку и продолжал говорить:
— Меня когда в разведшколу отправили, мне так тоскливо было, хоть волком вой. Это теперь я понимаю, что мне всего одиннадцать лет было, но я же думал, что мне, как и всем, четырнадцать. И так стыдно было, когда все спят после отбоя, а я лежу, в потолок пялюсь и ненавижу себя за то, что слезы подступают. Нет, я держался! Мужчины ведь не плачут! А потом к нам девчонка в группу пришла. Мелкая совсем, едва мне до подбородка доставала. Они там, земляне, все мелкие. Так вот, однажды на тренировке у меня никак не получалось перепрыгнуть через препятствие. Тренер наш редкой язвой был, поднял меня на смех. И у нее не вышло. Ох уж он покуражился, это я сейчас понимаю, что он в нас дух боевой поднимал, хотел разозлить. А тогда мне застрелиться хотелось. И еще потом что-то не ладилось в этот день, не помню уже, в общем, состояние еще то было. И тут она, хватает меня за руку и тянет. Затянула на крышу: «Давай, — говорит, — поплачем, а то мне не с кем. Самой скучно, а у тебя, я вижу, тоже день не задался». Я так и сел. Говорю ей: «Мужчины не плачут». А она мне удивленно так: «Да ладно тебе. Мужчины тоже люди», представляете?
Дэн рассмеялся и с радостью понял, что Сандро тоже смеется. Не плачет, а смеется! Молодец, капитан!
— И что ты?
— Смеялся, как и вы. Она даже обиделась. А потом говорит: «Ну, раз ты не хочешь, я сама поплачу. Не мешай». Привалилась сбоку и давай рыдать. Я так испугался, что про свои переживания и думать забыл. А она порыдала-порыдала, слезы вытерла, встала. «Идем, — говорит, — скоро обед. Сегодня булочки мои любимые». Я был в ступоре, честно.
— Как ее звали?
— Кира. Она меня не только плакать, она меня еще и кричать научила. Набираешь побольше воздуха и кричишь во всю глотку. Мы на пустырь убегали, за руки брались и кричали. Мне, кстати, это больше помогает. Главное, она настаивала, чтобы с кем-то за компанию.
— А что потом было?
— Мы с ней стали лучшими на потоке. И тренера сменили. Тот, предыдущий, себе все локти обгрыз от досады, когда мы его воспитанников на татами уделывали.
Да уж, Дэн имел удовольствие лицезреть капитана Громова в спарринге, тут его сложно было уличить в хвастовстве.
— Вы с ней встречались?
Громов вдруг подобрался, и Дэн понял, что задал неудобный вопрос. А ведь он был свято уверен, что капитан излагает историю своей первой любви.
— Нет. По крайней мере тогда. Мой отец… Даниил Громов возглавил Галактическую Безопасность, ее отец тоже занимал высокий пост, они вместе работали. В общем… Потом, позже… Она тоже в Галактической Безопасности служит. Тогда на Тарбе, это она мне флаер пригнала и костюм с огневой пушкой тоже… Ладно, это совсем другая история.
Он посмотрел на притихшего у него под рукой императора.
— Ну что, полегчало? Говори теперь: «Спасибо большое, дорогой брат». Нет, не так: «Спасибо большое, дорогой старший брат».
— Иди ты, — пихнул его Сандро и довольно шмыгнул носом.
— О, теперь вижу, что полегчало. Погоди, ты что, простыл? А-ну давай, пей эту свою, как ее, княжевику, — Громов говорил дурашливым тоном, но Дэн видел, как тревожно он вглядывается в лицо младшего брата. Похоже, тревожиться уже было не о чем.
— Княженику, — поправил Сандро, беря кружку, — это арктическая малина, ее здесь так называют.
Горячий морс грел изнутри, Дэн вдыхал ароматный пар и снова радовался, что он не на корабле. Надо же, как допекли его эти перелеты. Следует очень осмотрительно подойти к выбору рода деятельности, чтобы впредь передвижения в космосе занимали как можно меньше места.
— Кстати, ты нам так и не рассказал, как ты меня вычислил, — Громов тоже с видимым удовольствием отхлебывал из кружки. Видать, горячий морс пришелся Светлому Магу по вкусу.
— Теперь мне кажется, что я тебя сразу узнал, подсознательно, — Сандро заглянул в кружку и протянул руку к термосу. — Я в детстве у отца нашел фотографию, там вы втроем были. Ты на императрицу Александру очень похож, выходит, я ее запомнил. Конечно же, я этого не понимал, ты мне просто жутко не понравился. Я сам не мог понять, почему ты меня так раздражаешь.
— И ты тоже, — Егор допил морс, — ты меня тоже раздражал. Я был так разочарован. С Данилом у меня сходу отношения наладились, а ты вечно ныл, все тебе не так было. Так и чесались руки подзатыльников надавать, иногда еле сдерживался. Пока тебя в нос не приложил, не успокоился, зато потом сразу отпустило.
Сандро пренебрежительно фыркнул. Громов махнул ему, давай мол, дальше рассказывай.
— Мы с Дэном фильм посмотрели, «Хрустальное сердце». Актриса, которая Александру играла… Ее так подобрали удачно, в общем, меня чувство мучить начало, будто что-то лежит на поверхности, а я пытаюсь ухватить и не могу. Я словно прозревать начал. Попросил Кальвина, он накачал мне информации с ретрансляторов. Это на Арагоне ни одной фотографии Александры нет, а в галактической сети их завались. И фото Амелии Громовой тоже, она же известный ученый. Я потом просто закинул оба фото в сравнительный фильтр, он и выдал мне совпадение в восемьдесят шесть процентов. Твоя мать не так радикально сменила внешность. Так и сложил в голове.
