— Он слаб в теории, — мрачно ответил Мур.
— Ему этого не нужно. В его распоряжении сотни блестящих умов, которые разберутся в теории лучше его.
— И лучше, чем я?
— Не пойму, почему вы с Ризом? Вы же его не любите. Вы с ним плохо ладите.
— Потому что у него есть деньги, необходимые для проведения моих исследований. Я был бы ничто без его материальной поддержки.
— Это так, но в конечном счете именно он выиграет от результатов вашей работы.
— Это не главное. Вы же знаете, я продолжил основные работы Мак-Миллана над роботами. Он зациклился на разработке суперпылесосов, суперперчаток, глупых и почти немых слуг… Он всегда изобретал нечто громоздкое, крепкое — нечто такое, что могло бы облегчить существование инков. Он мечтал избавить мир от слуг. А все потому, что он тоже был инком. Наверняка, его классификация была куплена на «черном рынке».
Раздался шум шагов робота.
Элеонора взяла с подноса стакан шотландского виски с содовой.
— Дело пойдет, — уверенно сказал Мур. — Все получится у старины Пеллига.
— Но вы-то сейчас им не сможете заниматься. Это не для вашего теперешнего состояния.
— Еще чего? — возмутился Мур. — Пеллиг мой.
— Он принадлежит всему миру, — холодно отрезвила его Элеонора. — Вы так увлеклись игрой в шахматы без доски, что даже не замечаете, какую опасность навлекаете на всех нас. Каждый упущенный нами час увеличивает шансы этого сумасшедшего Картрайта. Если бы вы этой ночью не перевернули все вверх дном для сведения личных счетов, Картрайт был бы уже мертв.
Бентли вышел из оцепенения. К своему удивлению он почувствовал себя полным сил. В комнате, утопавшей в полумраке, светился огонек чьей-то сигареты. Присмотревшись, Тед увидел Элеонору. Рядом с ней сидел Мур.
Элеонора зажгла ночник.
— Тед?
— Который час?
— Половина девятого.
Элеонора нагнулась над лежащим в кровати Бентли:
— Как ты себя чувствуешь?
Тед сел на краю постели:
— Я хочу есть.
Неожиданно он ударил себя кулаком по лицу.
— Не беспокойся, это — ты, — успокоила его Элеонора.
— Все это действительно было?
— Да.
Элеонора потянулась за другой сигаретой.
— Это еще не раз повторится, — сказала она. — Но перед этим тебя предупредят. Тебя и еще двадцать три человека…
— Где моя одежда? — резко спросил Бентли.
— Зачем она тебе?
— Я ухожу.
Мур подскочил к Бентли:
— Это невозможно. Отдавайте себе отчет. Теперь вы знаете, что такое Пеллиг, и поэтому не надейтесь, что Веррик позволит вам отсюда уйти.
— Вы нарушаете правила Конветета Вызова.
Бентли отыскал свою одежду в шкафу и начал одеваться.
— По правилам вы имеете право послать только одного убийцу. А ваш Пеллиг сфабрикован так, что, производя впечатление единственного, он…
— Спокойно, — остановил его Мур. — Это не ваше дело.
— Ваш Пеллиг целиком синтетический.
— Точно, — осклабился Мур. — Ну и что с того?
— Пеллиг — проводник. Вы начините его дюжиной первосортных умов и отправите в Батавию. После смерти Картрайта вы уничтожите Пеллига, а те, кто оживлял его, займутся прежней работой. Конечно, вы их хорошо отблагодарите.
Мур развеселился.
— Ваша идея превосходна. Только ведь мы уже пытались ввести в Пеллига одновременно троих людей. Результатом был полный хаос. Каждый тянул в свою сторону.
— Есть ли у Пеллига хоть какая-то индивидуальность? — спросил Бентли, продолжая одеваться. — Что происходит, когда в нем сидит чей-либо ум?
— Он возвращается к так называемой вегетативной стадии. Он не умирает, но нисходит до примитивного уровня, этакого сумеречного состояния.
— А кто был в нем вчера вечером?
— Один препротивный тип, сотрудник лаборатории. Пеллиг — идеальный проводник: он почти не привносит искажений.
Бентли устало сказал:
— Когда я находился внутри него, у меня сложилось впечатление, что я был не один. Пеллиг был со мной.
— Я чувствовала то же самое, — подтвердила Элеонора. — Мне показалось, что под мой костюм проникла змея. А ты когда это почувствовал?
— Когда смотрелся в зеркало.
— О, в эти моменты нельзя подходить к зеркалам! Я это поняла сразу же. Ты хоть сам мужского рода, а каково мне? Для женщин это чересчур жестокое испытание. Муру не следует использовать женщин в этом эксперименте. Велика вероятность шока.
— Вы хоть предупреждаете людей?
— У нас хорошо тренированная группа, — ответил Мур. — В последние месяцы через нас прошли десятки людей. Большинство не выдерживают. Спустя несколько часов после начала опыта экспериментаторы начинают переживать что-то вроде клаустрофобии, остается только одна мысль: выбраться. У них такое чувство, словно, их, как говорит Элеонора, обвила змея.
— Сколько человек в вашей группе? — спросил Бентли.
— Десятка два. Кстати, в ней и ваш друг Дэвис. Он нам очень подходит, невозмутим, спокоен, послушен.
— Этим, вероятно, и объясняется его новая классификация.
— Да. Все участники эксперимента вырастают на класс. Причем они ничем не рискуют. А если Пеллиг начинает фальшивить, мы отстраняем от опыта того, кто в данный момент в нем.
— Да… система, — пробормотал Бентли.
— И пусть кто-нибудь докажет, что мы нарушаем правила Конветета, воодушевился Мур. — Наше ведомство изучило всю подноготную. Никто не сможет к нам придраться. Закон требует, чтобы в деле был только один убийца, избранный Конвететом. Кейт Пеллиг избран Конвететом. И он один.
— Не понимаю преимуществ вашего метода.
— Вы все поймете, — сказала Элеонора. — Мур все объяснит вам.
— Только после того, как я поем, — согласился Бентли.
* * *
Они отправились в столовую. Заметив Пеллига, сидевшего за столом рядом с Верриком, Бентли замер на месте.
— Что с тобой? — спросила Элеонора.
— Кто сейчас в нем? — Тед указал на уплетающего эскалоп и картофельное пюре Пеллига.
— Какой-нибудь техник из лаборатории. Мы постоянно кого-нибудь в него направляем. Таким образом, мы лучше узнаем его, а это увеличивает наши шансы.
