Однако князей оказалось меньше, чем Имрик надеялся. Многие восточные княжества прислали вместо них послов, и, хотя они имели полномочия говорить и действовать от имени князей, Имрик не мог относиться к ним как к равным, кроме того, любое их заверение подлежало ратификации. Поэтому все обсуждения борьбы с сектами и ситуации в Нагарите сплошь да рядом превращались в мелкие раздоры и бесконечные дискуссии о точных формулировках предложений или об истинном значении слов того или иного делегата.
Несколько князей все же приехали, и Имрик нашел их в целом куда более сносными, чем прочих участников. В частности, князь Сафери Тириол умел сохранять спокойствие и мудрость среди царившего здесь хаоса, и Имрик испытывал уважение к этому магу, который своему искусству учился под руководством деда Имрика. Общество Финудела и Атиель, совместных правителей Эллириона, тоже было ему приятно. Хотя они оба демонстрировали обезоруживающий юмор и острословие, но все же отлично понимали важность выработки наиболее эффективного способа решения проблемы.
Имрик какое-то время провел с этими эльфами, слушая их мнение о происходящем в Нагарите и излагая предложение Каледора сформировать единую армию под флагом Короля-Феникса. Бел Шанаар принял Имрика сразу по прибытии, но тогда дело свелось к формальному краткому приветствию, а встретиться для обсуждения пока не удавалось. Однако на шестой день совета Имрик должен был говорить перед Королем-Фениксом.
До этого он встретился с Тиринором и Тириолом и поделился неуверенностью: сможет ли он представить свои планы так, что Король-Феникс их одобрит.
— Я не оратор, — признал Имрик за стаканом фруктового сока в саду дома, где разместили каледорцев. Над головой плыли рваные осенние тучи, открывая солнце, заливавшее на время теплом землю, и тут же скрывая его за собой. Над тщательно ухоженными живыми изгородями и деревьями порхали птицы. — Я слишком краток. Бел Шанаар подумает, будто я указываю ему, что делать.
— Наверное, стоит изложить свои мысли в виде вопросов, кузен, — предложил Тиринор, сидя на каменной скамейке рядом с неглубоким прозрачным бассейном, в котором изумрудные рыбки лениво плавали у самой поверхности, поблескивая чешуей. — И пусть Бел Шанаар придет к тем ответам, которые тебе нужны.
— Этого дара я лишен, — возразил Имрик. — Никогда не был силен в риторике.
— Не стоит излишне волноваться из-за своих манер, — успокоил его Тириол. Одетый в богатую золотисто-желтую мантию, саферийский маг сидел в тени дерева, прикрыв глаза. — Ты плохо знаешь Бел Шанаара. Он искушен в государственных делах и слушать будет не твои слова, а их смысл. Собрать этот совет ему стоило некоторых персональных трудностей. У него есть критики, и есть такие, кто намекает, что Король-Феникс слишком слаб и не способен действовать решительно.
— Сомнений нет, что такие слухи родились из уст Морати и ее прислужников, — сказал Тиринор. — Даже в колониях ведется тихая, но постоянная кампания против Бел Шанаара, и внушается, что надо было выбрать вместо него Малекита.
— Пусть себе бурчат, — сказал Имрик. — У моего отца было не меньше прав, чем у наследника Укротителя Драконов. В Каледоре нет любви к Королю-Фениксу, но я проявлю к Бел Шанаару то почтение, которого он заслуживает.
— Тебе это бурчание не кажется важным, но при дворе имеют вес каждый слух и каждое брошенное слово, — предупредил Тириол, открывая глаза. — Еще тебе следует знать, что как ни мало популярны здесь наггаротты, каледорцы — тоже не предмет обожания у других княжеств. Они ваших драконов боятся.
— И правильно делают, — ответил Имрик. — Не Каледора вина, что мы сильны, когда другие княжества себе позволяют быть слабыми.
— Не так они слабы, как были когда-то, — ответил Тиринор. — Порт Лотерн в Эатане растет и становится одним из крупнейших городов Ултуана, и его флот куда больше нашего. Котик и Ивресс имеют гарнизоны по всему миру. И даже миролюбивое Сафери, княжество нашего собеседника, обновляется искусством и мощью своих магов. На одних драконах вечно не продержишься. Тех, что не спит в толще гор, осталась лишь горсть, и недолго ждать, когда они тоже предпочтут дремоту.
— Вот поэтому я и здесь, — сказал Имрик. — Только Король-Феникс может совладать с этой силой.
— Но захочет ли? — Этот вопрос Тиринор обратил к магу.
— Положение Бел Шанаара трудное, но не отчаянное, — ответил Тириол. — У вашего предложения есть достоинства, и он их увидит, но, если другие княжества не поддержат ваш план, он его не примет.
— Твой голос придаст вес нашим аргументам, — сказал Тиринор. — Не только потому, что ты князь Сафери, но и потому, что ты один из тех, кто возвел Бел Шанаара на королевский трон.
— Доля истины в этом есть, — едва заметно улыбнулся Тириол. — Мы с Бел Шанааром вместе бились с демонами под началом Аэнариона, и мало осталось тех, кто мог бы таким похвастаться.
— Нам пора, — сказал Имрик, взглянув на солнце. Время шло к полудню — час назначенной у Короля-Феникса аудиенции. — Нехорошо заставлять Бел Шанаара ждать.
Во внешних коридорах дворца было сравнительно тихо: известно было, что Король-Феникс отвел целый день на беседы с приехавшими князьями; эльфов меньшего ранга в этот день не принимали. Пока князья шли к главному залу дворца, немногие эльфы, с которыми они уже были знакомы, кланялись Тириолу и обращались к Имрику с вежливыми банальностями.
Хотя они прибыли раньше времени, у дверей их встретил Палтрейн, дворецкий Бел Шанаара.
— Бел Шанаар уже начал давать аудиенции? — спросил Имрик.
— Входите, как только пожелаете, — ответил Палтрейн. — Король-Феникс разговаривает сейчас с Атиель и Финуделом, но они заявили, что будут рады вашему присутствию.
Имрик сделал вдох и кивнул Палтрейну, тот сделал знак служителям отворить двери. За ними открылся просторный зал с десятком стрельчатых окон. Его потолок с росписью под весеннее небо поддерживали колонны, исписанные золотыми рунами.
В дальнем конце зала на троне в виде феникса с распростертыми крыльями сидел Бел Шанаар. С его плеч ниспадал длинный плащ из белых перьев с оторочкой из золотого шитья, инкрустированный сапфирами. Король-Феникс был в церемониальной мантии, белой с золотом, вышитой серебряными языками пламени и блестящими рунами. Эльфы, даже очень древние, мало меняются с возрастом, и века существования были написаны на лице Бел Шанаара едва заметными морщинами. Короны Феникса на нем сейчас не было, светлые волосы были убраны назад и перехвачены золотистой лентой с крупным изумрудом на лбу. Ярко-синие глаза смотрели внимательно: король слушал речь Атиели. Она говорила негромко, но великолепная акустика зала доносила до Имрика каждое ее слово.
— Они обыкновенные разбойники, — говорила Атиель. — Приходят через перевалы и угоняют неохраняемые табуны. Красть лошадей Эллириона — худший вид воровства.
— Но ты не приводишь доказательств этого разбоя, — сказал Бел Шанаар. — У вас пропадают табуны — и вы немедленно обвиняете наггароттов, хотя куда более вероятное объяснение — чудовище с Кольцевых гор. Скажем, дикий гиппогриф или гидра.
