— Что сталось с твоим обетом не вмешиваться в дела других княжеств? — спросил Имрик. — Теперь ты говоришь о вторжении.
— Это не то, чего я желал, а то, к чему нас вынуждают. — Он подошел, положил ладонь на руку Имрика. — А теперь, когда стало известно о предательстве Аэлтерина, другие князья будут доверять друг другу еще меньше. Но никто не сомневается в верности Каледора и его князей. Все знают, что мы никогда не подпадем под влияние Нагарита. И более того: их уважение к нам возрастает именно благодаря тебе, хотя мало кто готов это признать. Брат мой, мы на грани войны, и мне нужна твоя помощь. Твое присутствие подбодрит наших сторонников и заставит замолчать тех, кто не хочет действовать.
Имрик освободил руку и стал смотреть в окно. Там Титанир неуклюже нападал на чучело, а Келебрит помогал ему направить удар.
— Что за мир увидит твой сын? — сказал за его спиной Каледриан. — Наш дед отдал жизнь, чтобы защитить нас от демонов. Наш отец поверил в Бел Шанаара и пожертвовал собой ради процветания княжества. То, что прошу я, — цена куда меньшая: всего лишь малая часть твоего времени.
Упоминание предков Имрика разозлило, но возразить против слов Каледриана было нечего. Какую он может назвать причину для отказа? Все они звучали пустыми отговорками, да и на самом деле были ими, и Имрик презирал себя, что за них цепляется. Но факт оставался фактом: он не хочет быть послом Каледора и еще меньше хочет быть вовлеченным в войну с наггароттами.
А столкновение с ними неизбежно. Даже если Бел Шанаару не хватит мужества выступить против Нагарита непосредственно, все равно искоренение сект будет ударом по самолюбию наггароттов. Если хотя бы половина слухов о борьбе в Нагарите верна, то это княжество никак не назовешь стабильным.
Глядя на Титанира, изображающего из себя воина, Имрик вдруг почувствовал отвращение. Да, он хочет, конечно, чтобы сын вырос, умея обращаться с луком, копьем и мечом, но какое он имеет право делать выбор за сына? Существует вероятность, что Бел Шанаар сдаст назад, откажется от идеи уничтожить секты и привести наггароттов к покорности. Пятьдесят лет назад князь Малекит бросил свой народ. И за эти пятьдесят лет многое могло там измениться.
— Еду, — сказал Имрик. Костяшки пальцев, вцепившихся в подоконник, у него побелели. — Сегодня. Долгие проводы — лишние слезы.
— Я люблю тебя, брат. Никого другого об этом не попросил бы, — сказал Каледриан, кладя руку Имрику на плечо. — Проследи, чтобы Бел Шанаар довел эту кампанию до конца, и помоги князьям выбрать хорошего полководца. После этого я ни о чем тебя уже не попрошу.
В искренности намерений Каледриана сомнений не было, но Имрик понимал, что такое обещание сдержать не удастся. В Ултуане вот-вот разразится война, и пока она не закончится, покоя не будет ни Имрику, ни любому другому князю.
Обстановка в Тор Анроке была еще более нервной, чем даже в прошлое посещение Имрика. Тиринора и Дормена он оставил дома, чтобы не отвлекали. Они стали обиженно возражать, как Имрик и ожидал, пока он не сказал им напрямик, что считает их присутствие для себя обузой. Дориен слегка смягчился от просьбы Имрика остаться опекуном Анатерии и Титанира, потому что у него самого не было семьи, требующей забот. Тиринор оказался упрямее, и уладить вопрос удалось лишь приказом Каледриана остаться.
Многое уже было обговорено до прибытия Имрика, чему он был рад. Набравшись решимости провести кампанию против приверженцев темного культа, Бел Шанаар был весь устремлен к этой цели, вопреки нехорошим предчувствиям Имрика и Каледриана.
Несколько князей уже объявили, что выставят воинов для этой кампании. Если все пройдет хорошо, князья из Каледора не потребуются: много-много лет прошло с тех пор, как драконы Каледора воевали над землей Ултуана, и все княжества предпочли бы, чтобы это так и осталось. Использование драконов в борьбе против рассеянных мелких сект не только нецелесообразно, но еще и разозлит наггароттов и побудит их действовать.
Так что Имрик проводил время в зале Бел Шанаара и слушал, как дворянин за дворянином и князь за князем выставляли своих воинов ради общего дела и заявляли претензии на командование. Почти всем тут же следовал вежливый, но решительный отказ от Короля-Феникса и князей: эти вожди вообще не видели битвы. Это была трудность общая для всех княжеств: наиболее воинственные солдаты и самые успешные командиры давно покинули эти берега ради приключений, связанных с захватом и защитой колоний.
На второй день после его прибытия ко двору, явились Финудел и Атиель и обещали поддержку Эллириона.
Тириол принес обеты от имени Сафери и предложил на службу общему делу свое искусство мага. Князья Ивресса, Крейса и Котика откликнулись на зов Бел Шанаара, предложив свои услуги.
Но при всех этих воинственных разговорах оставались два вопроса: кто поведет армию и куда она будет послана? Казалось, что между князьями все время идет борьба — тихая, но не менее напряженная, чем битва армий. В лагерях разных княжеств возникло разделение: те, кто предоставил войска, ожидали первыми получить выгоды, а остальные видели положительную сторону в том, что не по ним прежде всего ударит война.
Снова и снова Имрик отказывал всем, кто предлагал выдвинуть его полководцем армии Короля-Феникса. И снова эту идею предложил Финудел через два дня после своего приезда.
— Никто из нас не подходит для этой чести так, как ты, — сказал эллирионский князь, когда в зале Бел Шанаара опять собрался совет. — Если не считать разве что подвигов Малекита, никто в недавней истории не совершил военных деяний более великих.
— Даже если так, то сейчас не моя очередь, — ответил Имрик.
Реплика была встречена смешками, но Имрик нахмурился, показывая, что шутить не думал. Смех стих.
— Может быть, уговорим Аэрентиса? — предложил Тириол. — Как страж Атель Марайи он искушен в войне.
— Он уже отказался, — с тяжелым вздохом ответил Бел Шанаар. — И Титериун, Менатиус, Орландрил и Кателлион.
— Тогда, если никто не возьмет на себя это бремя, придется мне, — сказал Элодир.
— Благородное предложение, но я его принять не могу, — ответил Король-Феникс. — Я уже говорил тебе, что полководец не должен быть из Тиранока. Если армия будет вести войну от моего имени, командовать ею следует князю другого княжества, чтобы не было обвинений, будто я возвышаю свое княжество над другими.
— Должен же быть какой-то способ решить этот вопрос, — сказал Финудел. — В Эллирионе двадцать тысяч всадников и десять тысяч копьеносцев ждут команды. Кто же их поведет?
— Это замечательно, что эллирионские повелители коней готовы выступить, — сказал князь Батинаир из Ивресса. — Но против кого, дорогой мой Финудел? Вряд ли можно провести кавалерию по всем деревушкам и городкам Ултуана.
— А не хотите ли вы нарушить согласия между княжествами для свой выгоды? — добавил Каладриан — тоже ивресский дворянин. — Не тайна, что последнее время богатства Эллириона тают. Война на руку тем, кому нечего терять, ее тяжесть ложится на тех, у кого есть средства. Наши усилия за океаном приносят нам богатство и колониальные товары — полагаю, Эллирион этому завидует.
