Каледриан нахмурился:
— А если понадобится твоя помощь, что мне тогда делать? Тебя же ни один гонец не найдет.
— Так и задумано, — сказал Имрик. — Тебе придется самому принимать решения, брат. Я тебе помочь не смогу.
Герольд Бел Шанаара в тот же вечер отбыл обратно с известием, что Каледриан дал согласие быть в совете. Имрик ночь провел с семьей, обещал Титаниру голову гидры в подарок. Утром он уехал из города с Каледрианом и Тиринором, довольный, что сумел не ввязаться в ненужную ему интригу.
В святилище князья, собравшиеся вокруг расставленных подковой столов и стульев, гадали о причине опоздания Бел Шанаара и Малекита. Элодир приехал из Тор Анрока с вестями, что его отец и князь Нагарита вскоре появятся, но даже наследник трона Тиранока уже волновался, что их нет.
— А что, если сектанты пронюхали об их планах? — спросил Элодир у Тиринора.
Они стояли вдвоем у стола возле входа в пирамидальное святилище, и в центре храма горел многоцветный столб огня — пламя Азуриана. Другие князья и их помощники расселись, готовясь начать совет, как было уже несколько раз за последние дни. Прямо напротив священного пламени сидел верховный жрец Миандерин, и посох, знак его должности, лежал у него на коленях. Другие жрецы двигались между столами, наполняя кубки вином или водой и предлагая фрукты и сласти.
— Я бы не стал этого опасаться, — ответил Тиринор совершенно ровным голосом. — Твой отец — Король-Феникс, а князь Малекит — самый прославленный в Ултуане воин. Скорее всего, их задержали свежие новости из Нагарита.
— Да, ты прав, — сказал Элодир и уже собирался вернуться к своему месту, как в святилище вошел молодой жрец.
— К причалу подходит корабль под флагом Тиранока! — объявил он и встал со своими товарищами вдоль белых каменных стен.
По собранию прошел говор, Тиринор подсел к Каледриану за стол, выделенный для представителей Каледора.
— Самое время, — сказал Каледриан. — Наверное, к лучшему, что Имрик не приехал. Его бы эти задержки могли довести так, что он бы в драку полез.
— Я подозреваю, что ближайшие дни будут заняты активными перебранками, — ответил Тиринор. — Отсутствие моего кузена уже неоднократно отмечалось. Некоторые считают, что ему следовало бы быть здесь и принять на себя звание командующего армией.
— Он свое мнение по этому поводу высказал ясно, — возразил Каледриан. — Если Имрик решительно не желает участвовать в этой кампании, то я его понимаю и уважаю его желания. Он и без того уже достаточно послужил Каледору.
— Мы с Дориеном сражались в колониях не меньше, — сказал Тиринор.
Каледриан улыбнулся и потрепал его по руке:
— Я это помню. И все же мой отец именно Имрика назвал носителем меча Каледора. А ноша это тяжкая.
Они замолчали при появлении на пороге святилища новых пришедших.
Малекит вошел и встал рядом со столом, предназначенным для Бел Шанаара, заработав при этом хмурые взгляды от Миандерина и нескольких князей. Тиринор почувствовал, как рука Каледриана сильнее сжалась на его плече. Что-то тут было не то, и Тиринор это почувствовал при самом появлении Малекита. Князя наггароттов сопровождали два рыцаря со свертками в руках. Малекит оперся на стол кулаками в кольчужных перчатках и вызывающе оглядел совет.
— Слабость торжествует! — презрительно бросил князь Нагарита. Тиринора передернуло от прозвучавшего в голосе яда. — Слабость охватила наш остров. Самолюбие привело нас к бездействию, и сейчас, быть может, время действовать уже упущено. Самоуспокоенность правит там, где должны командовать князья. Вы позволили процветать культам разврата и палец о палец не ударили, чтобы им помешать. Это вы смотрели на чужие берега и считали золото, позволяя ворам проникать в ваши города и села и красть ваших детей. И это вы от равнодушия вашего позволили изменнику носить корону Короля-Феникса!
Последнее заявление вызвало вихрь возгласов ужаса и протеста. Рыцари Малекита развязали свертки и бросили их содержимое на стол: корона и плащ из перьев Бел Шанаара.
Взметнув кулак, вскочил с места Элодир.
— Где мой отец? — выкрикнул он.
— Что сталось с Королем-Фениксом? — подхватил Финудел.
— Он мертв! — рявкнул Малекит. — Убит слабостью собственного духа.
Тиринор задохнулся от панического страха, крик отчаяния застрял в горле. Он обернулся к Каледриану. Тот побледнел, крепко сжав зубы и стиснув кулаки.
— Этого не может быть! — выкрикнул Элодир сдавленным от ужаса и гнева голосом.
— Может, — ответил Малекит со вздохом и вдруг наполнился скорбью. — Я обещал искоренить эту мерзость и был потрясен, узнав, что моя мать — один из главных ее создателей. С того момента я решил, что никто не будет вне подозрения. Если так был засорен Нагарит, то и Тиранок мог не избежать заразы. Я задержался с приездом из-за расследования, показавшего, что среди приближенных Короля-Феникса могли быть последователи еретиков. Расследование велось осторожно, но тщательно, и представьте себе мой ужас, невозможность и нежелание верить, когда вскрылись улики, обличающие самого Короля-Феникса.
— Какие же это улики? — крикнул Элодир.
— В покоях Короля-Феникса нашли талисманы и фигурки идолов, — спокойно ответил Малекит. — Поверь мне, когда я говорю, что почувствовал то же, что и ты. Я не мог подумать, будто Бел Шанаар, мудрейший из наших князей, вот этим советом избранный править, мог так низко пасть. Не желая действовать поспешно, я решил предстать перед Бел Шанааром с этими уликами — в надежде, что здесь какое-то недоразумение или же подлог.
— И он, конечно, все отрицал? — спросил Батинаир.
Тиринор не мог поверить своим ушам. Он хотел было встать, но Каледриан придавил его к креслу.
— Смотри на рыцарей, — сказал он.
Тиринор глянул на облаченных в черное рыцарей Анлека. Они отступили назад и заполняли теперь дверной проем своими телами в доспехах, посверкивая глазами из-под забрал высоких шлемов и сложив руки на резьбе нагрудников.
— Он признал вину. Видимо, некоторые эльфы моей свиты были затронуты этим влиянием и оказались заодно с узурпаторами Нагарита. Я им доверял, а они предупредили Бел Шанаара о моих находках. Тем же вечером, не более семи дней назад, я вошел в его покои, чтобы обвинить его прямо в лицо. И нашел его мертвым, с ядом на губах. Он поступил как трус и оборвал собственную жизнь, чтобы не выдерживать позор допроса. Своей рукой он лишил нас доступа к планам сект. Боясь, что не сохранит их секретов, он взял их с собой в могилу.
— Никогда бы мой отец так не поступил! Он верен Ултуану и его народу! — крикнул Элодир.
Тиринор был с ним согласен, но увидел, глянув на Каледриана, что тот совершенно не слушает Малекита, а обводит глазами князей, определяя их реакцию.
— Батинаир с Малекитом, — прошептал Каледриан, тихо отодвигаясь на кресле от стола.
