Тириол из своей башенки в самом сердце Сафетиона смотрел на юг, на цитадель, словно выраставшую из лесистого склона Анул Тинраиннита. Он ощущал окружающую ее темную магию и понимал, что верно угадал, где спряталась Иллеанит. Она — последняя из чернокнижников и чернокнижниц, восставших против него. И она пришла сюда, в ту башню, где была рождена. Настолько предсказуемо, что Тириол был даже слегка разочарован.
Внизу, в долине, укрытой тенью летающего города, к башне шли четыре тысячи лучников и копьеносцев. Тириол подозревал, что у Иллеанит есть сторонники, которые станут драться — сектанты и адепты низших богов, друзья, оставшиеся ей верными после ее предательства, местные, колдовством или угрозами привлеченные к службе. При всем при этом правитель Сафери знал, что битва эта вряд ли будет решена стрелой или копьем. Магия — вот оружие, на которое полагаются обе стороны. Та магия, что уже опустошила огромную часть его княжества.
И хотя противостояние шло с его собственной дочерью, Тириол и думать не думал о том, чтобы пощадить ее. Она была съедена собственной жаждой власти, и бессчетно было жизней, взятых ею на пути к мастерству в темных искусствах.
Тириол ощущал в магических ветрах вонь кровавых жертв.
Когда Сафетион достиг башни, солнце уже почти зашло, и небо на западе стало темно-красным и лиловым.
Тысячи магических фонарей сияли из окон города, создавая над долиной поле искусственных звезд.
Сияла и башня неестественно желтым светом и предупреждающим красным. Багровое сияние пятнами ложилось на укрытые снегом деревья и отражалось бликами от льдистых склонов.
В покоях под дворцом собрались, чтобы начать свою работу, маги Тириола. Он мог сейчас их себе представить: собравшись вокруг гигантского кристалла в центре Сафетиона, одетые в белые мантии, украшенные амулетами и браслетами, венцами и кольцами, они тихо и размеренно поют, медленно втягивая разлитую в мире магию в сверкающее алмазоподобное сердце города.
А двор башни и склон горы, напротив, откликались воплями боли и пронзительными песнопениями. Тириол ощущал бурлящую внизу магию, а его приверженцы направляли Сафетион на сближение с цитаделью. В бешенстве рычали и выли горные твари, отпущенные на волю, чтобы опустошать долину. Хриплые вопли объявили о явлении колонны воинов в черной броне из ворот башни, и зазубренные наконечники копий поблескивали в играющем свете факелов.
Тириол позволил себе коснуться разумом Менреира, руководившего церемонией в глубинах города. Все было готово, и он дал своим приверженцам приказ выпустить на свободу скрытую в сердце Сафетиона мощь.
По городу затрещала магия, искрами и молниями слетая с вершин башен, блистая в решетках кристаллов, вплетенных в архитектуру каждого здания над скальной основой Сафетиона. Город на миг вспыхнул звездой от запылавшей на улицах и на крышах магии.
Жилы кристаллов в скальном ложе города ожили, окутывая белым светом башню внизу. Тириол отдал приказ — и маги спустили с цепи ярость Сафери.
На башню посыпались синие молнии, ветвистые плети магической энергии заструились из днища Сафетиона.
Взорвались кирпичи стен, разлетелась черепица крыш, каменная кладка раскрошилась. Магическая буря свирепствовала средь стен и башен, яростно пылая, угасая и тут же вспыхивая еще сильнее. Рухнули надвратные сооружения, створки ворот обратились в пепел, стойки их разлетелись.
Но центральный шпиль остался невредим, окруженный миазмами клубящейся черной энергии, всосавшей в себя силу магической атаки. Иллеанит отлично знала силу Сафетиона, изучила заклинания, дающие мощь городу, и разработала контрчары для защиты своих последователей.
И более того: слабые места города она тоже знала.
Тириол ощутил напор черной магии, и его чуть не вырвало от ощущения невыразимой боли десятков принесенных жертв. Их кровавая жуткая смерть насытила магический ветер импульсами омерзительной энергии.
Из башен Иллеанит вырвались огненные шары, взлетели, вертясь, по столбам темной энергии, питаемой кровью убитых. Они ударили в скалы Сафетиона, разбивая кристаллы проводников магии, разнося вдребезги каналы, образующие магическую сеть города.
Пока шла битва двух сил, обмен молниями и огнем, плавящим снег и поджигающим леса на склоне над башней, солдаты Тириола встретились с воинами Иллеанит, и над долиной взлетели звуки боя.
Сафетион скользил над башней, как некое затмение, закрывая цитадель от взгляда Тириола. Город содрогался от каждой магической молнии и гудел силой собственной магии. Маги вокруг Тириола сражались за власть над ветрами магии с магами Иллеанит, и каждая сторона старалась набрать силы больше, чем другая. У Тириола были его маги и кристалл в сердце Сафетиона, у Иллеанит — ее клика с окровавленными ножами и с виду бесконечный поток возможных жертв.
Тириол постепенно побеждал в этом единоборстве. Магия бушевала и клубилась вокруг летучего города, а он все больше и больше приобретал власть над стихией. Огонь с башни ослабел, а потом стих окончательно, но темный щит вокруг центральной твердыни не уступал пока возобновившемуся с новой силой штурму Сафетиона.
Тириол велел прекратить атаку и вышел из башни во двор. Здесь ждали слуги с его пегасом.
Сев на крылатого коня, саферийский князь поднялся над Сафетионом в сопровождении дюжины младших магов на спинах пегасов и гигантских орлов.
Движением пылающего посоха он велел им спуститься на башню.
Иллеанит смотрела, как к ней летят маги, и у каждого — светящийся посох и пылающий меч.
Похоже, она переоценила свои силы.
— Отбить их! — приказала она своим и махнула кинжалом в сторону оставшихся жертв — не более дюжины живых среди бойни, разыгравшейся на вершине башни. — Всех в дело.
Под треск магических молний и вопли добиваемых на вершине башни жертв Иллеанит бегом спустилась в свои покои. Завернувшись в тяжелый плащ, она поспешно набила сумку книгами и свитками. Сверху доносился шум битвы, в которой гибли ее адепты, и она ускорила шаг, устремляясь вниз, в катакомбы. Снова содрогнулась башня, с потолка посыпалась штукатурная пыль. Лестницы и переходы забило обломками, дважды ей пришлось колдовской силой расчищать путь, взрывая препятствия магическими молниями.
Она спускалась, а вокруг усиливались приливы и отливы магии. Дрожали камни башни, воздух загустел от темной силы, сочащейся снизу из камней. Трещало пламя, сверху доносились чьи-то потусторонние завывания.
Голос отца выкрикивал ее имя, и голос его гремел по галереям и колодцам. Иллеанит не замедлила бега, взмахом руки замкнула за собой решетку, вбегая в вырубленную под цитаделью пещеру. Не останавливаясь, она пробормотала заклинание, и каменные стены завибрировали от силы, земля зарокотала. Потом с оглушительным треском у нее за спиной обвалился потолок, запечатав вход.
Впереди открывались темные туннели, протянувшиеся под горами. Иллеанит сняла с пояса горящий силой волшебный жезл, и свет его отражался от влажных стен и неровного пола в лужах. Всюду слышалось капанье и журчанье воды.
