— Странный ты эльф, Алит Анар, — сказал Каледор. — Мне не нравится, что ты называешь себя королем, но, если тебе нужна будет помощь, дай мне знать.
— Странным меня называет эльф, принявший имя своего деда и у которого лучший друг — дракон? — Алит снова засмеялся, потом стал серьезным. — Я не охотничий пес, чтобы ты меня звал, когда захочешь. Я — волк, и я охочусь по-своему. С друкаями я буду драться, но не под твоим началом. И снова говорю тебе: Нагарит не твой, он мой. Держись от него подальше.
Алит повернулся и исчез в темноте леса, растворился в тени. Через секунду сзади послышался голос Финудела, и Король-Феникс обернулся.
— Кто это был? — спросил эллирианский князь.
— Потом поговорим, — ответил Каледор.
В его ушах звучали зловещие предупреждения Алита.
Глава восемнадцатая
Феникс возрождающийся
Воля за стенами Анлека все еще были покрыты снегом, дыхание тысяч воинов застывало в воздухе.
В темной броне на фоне белой земли, выстроенные шеренгами, они ждали приказа своего короля. Малекит смотрел на них с башни северных ворот, покрытой гигантской тенью Сулех, драконицы Короля-Чародея, которая возвышалась над надвратной башней, полурасправив крылья. Шкура ее была вся в шрамах от многих сражений с собственным выводком.
Никто не мог укротить ее до Малекита, но он сломал ее волю, и черная драконица стала ему не только ездовым животным, но и телохранителем.
Стук каблуков по каменным ступеням надвратной башни сообщил о приходе Морати. Королева-Чернокнижница вышла на парапет и остановилась возле сына посмотреть на армию Анлека.
— Это хороший дар к коронации, — сказал Малекит, огненными глазами рассматривая построенные внизу роты. — Ты мудро поступила, сохранив их для меня.
— Я знала, что когда-нибудь ты к нам вернешься, — ответила Морати. — Осталось только пустить этот дар в дело и занять трон Ултуана.
— Сделаем войскам смотр, — объявил Король-Чародей.
Он согнул правую руку — и пламя, игравшее вокруг брони, погасло, оставив в воздухе завитки дыма. Морати взяла сына под руку, и они вдвоем спустились с башни и направились в город.
— С Хеллеброн ты уже знаком, — сказала Морати, показывая на верховную жрицу каинитов. Волосы ее были выбелены и стояли шипами, лицо покрывала маска засохшей крови.
— Слава Королю-Чародею, сыну Каина! — пронзительно заверещала она, вскидывая над головой два клинка.
Каиниты заулюлюкали, завыли, с выкриками взметая свое оружие.
Король-Чародей с матерью-чернокнижницей миновали воющих сектантов, направляясь туда, где их ждали десяток князей и военачальников. Роты копейщиков и арбалетчиков стояли строгими рядами под холодным ветром, гуляющим по открытому полю. Расчеты сотни стрелометов изготовились возле своих машин, и с фланга их прикрывали пять тысяч тяжеловооруженных рыцарей на вороных конях.
— Армия Анлека, — сказала Морати.
Малекит кивнул, и по команде тысячи наггароттов ударили копьями и мечами в щиты и затопали ногами.
— Слава Королю-Чародею! — взревели они, вскидывая оружие в салюте.
Черные драконы в облаках ядовитого выдоха располагались в стойлах дальше к северу. Между стойлами сидели мантикоры в железных клетках и ревели от злости. Грифоны и гидры рвались на цепях, но их хриплое карканье и шипение замолкали при приближении Ко-роля-Чародея. И даже мантикоры смирялись, казалось, в присутствии Малекита, припадая почтительно на задние лапы и покорно повизгивая.
Были здесь и другие воины. Легковооруженные разведчики, пешие рыцари в длинных кольчужных плащах и шлемах с высокими гребнями. Чернокнижники и чернокнижницы Морати десятками падали на колени, когда к ним приближался Малекит.
Тайные убийцы, клейменные и татуированные знаками Каина, припадали к земле, предъявляя в знак почтения и покорности кинжалы черного хрусталя.
— Каков твой план? — спросила Морати, когда они с сыном вернулись к городским воротам.
— Крейс должен пасть, — объявил Король-Чародей. — Если мы намечаем кампанию против восточных княжеств, необходимо сперва взять Тор Акар.
— Это уведет нас на территорию Анаров, — напомнила Морати. — Не одна армия осталась там навсегда.
— Это моя территория! — рявкнул Малекит, выдергивая руку из пальцев матери. По броне пробежало темно-синее пламя, его шлем озарился изнутри тем же цветом. — Я сокрушу Анаров, как тебе надо был сделать лет десять назад!
— Большой смысл — горы завоевывать! — огрызнулась Морати. — Из моих безмозглых миньонов многие поплатились за такие попытки жизнью.
— Я не сказал, что завоюю Эланардрис, — возразил Малекит. — Я сказал, что сокрушу Анаров. Марш на Крейс — слишком соблазнительная цель, а когда они нападут, я поймаю их в ловушку и до конца истреблю семя Эолорана. Без Алита их сопротивление рассыплется.
— Много лет мы считали его мертвым, — напомнила Морати. — Он хитер.
— Я его знаю. Своими глазами видел. Мальчишка, и только. Меня ему не перехитрить.
Они вошли в ворота, и начальники отправили войска обратно в лагерь. Опустилась тяжелая железная решетка, затворились ворота, и мать с сыном очутились на позднем зимнем солнце, освещавшим площадь.
— Ты говорил, что возьмешь Тор Акар, — напомнила Морати.
— Когда в моей власти будут Тиранок и Крейс, Эллирион вскоре падет. Авелорн обессилен, с ним покончить можно будет на отдыхе. Котик лежит в руинах, значит, следующей целью будет Сафери. Тириол значительно слабее нас, мы легко разобьем его клику магов и оставим Каледор без магической поддержки.
— Кажется, ты все предусмотрел, — сказала Морати, идя вместе с сыном по дороге, ведущей во дворец Аэнариона.
— У меня было много времени на обдумывание, — ответил Король-Чародей. — Когда боль была не слишком сильна, я усердно думал, что мне придется сделать. Я изолирую Имрика, лишу его всех преимуществ и союзников и, когда он останется один, я предложу ему передать мне трон Ултуана.
— Он не примет предложения, — ответила Морати. — Слишком упрям, чтобы признать поражение.
— А я и не хочу, чтобы он его принял. — Малекит вытянул окутанную пламенем ладонь. — Когда он откажется, я возьму его за горло, и он будет гореть. Ему не достанется и сотой доли той муки, что пережил я, но это все равно будет мучительная смерть. Я собираюсь перебить его народ и до основания срыть Тор Калед. Драконы будут сломлены и поставлены нам на службу, и когда Имрик будет знать, что владыка эльфов — я, тогда я сожгу его до смерти.
Малекит вздрогнул от восторга, рисуя себе этот славный момент. В мечтах он давно уже по-иному видел свою коронацию, чувствовал, как обугливается под его пальцами кожа узурпатора, слышал его придушенные крики о пощаде.
