Вокруг Малекита витала магия. Кровь и огонь приманивали ее, золото и серебро ее обуздывали, страх и надежда раздували ее, жизнь и смерть придавали ей форму. С помощью своего обруча Малекит ощущал постоянный поток магии через воздух и землю, через каждый наконечник стрелы, через каждое сердце.
И когда самозванцы будут сокрушены, в мире не останется силы большей, чем сила Короля-Чародея. Завоевания прошлого побледнеют рядом с империей, которую он построит. Он поставил эльфийский народ на грань уничтожения, но из пепла войны этот народ возродится сильнее прежнего. И он, когда станет Королем-Фениксом, поведет свой народ к невиданным еще высотам мощи и славы.
С трона на спине Сулех Малекит обернулся к матери, сидевшей справа от него на только недавно укрощенном вороном пегасе.
— Наконец-то я получу свою битву, — сказал Король-Чародей. — Имрик просчитался, и пора заканчивать эту бесконечную войну.
— Ты увидишь его униженным, — ответила Морати. — Узурпатор преклонит колено, как вынужден был ты склониться перед Бел Шанааром. Он возрыдает возле рук твоих, вымаливая прощения за наглость, с которой занял твой трон. Клинки и яды каинитов превратят все его мерзкое тело в источник бесконечной муки, а я своим колдовством навею на него все кошмары этого мира.
Малекит горящими глазами посмотрел на мать, озадаченный ее злобой и пафосом. Он давно уже бросил мечтать, что Имрик будет вымаливать себе жизнь: ему вполне хватало предвкушения радости наступить на труп узурпатора. Двенадцать лет это было всего лишь предвкушение. Двенадцать лет он страдал от унижения и муки, мысль о которых была так же болезненна, как собственное горящее тело.
— Лучше пусть будет мертв, — ответил Король-Чародей и застонал от удовольствия при этой мысли. — Чем быстрее, тем лучше.
Он дернул цепи Сулех с неестественной силой, давая ей сигнал подняться в воздух. Другие черные драконы вслед за ней пролетели над армией. Малекит, держа поводья Сулех в руке со щитом, правой выхватил Авануир. Магический клинок вспыхнул голубым пламенем, и над армией разнесся голос Короля-Чародея:
— Вперед! Смерть Имрику!
Катариль, крепко сжимая копье и щит, наступал во главе роты копьеносцев Эатана. На коже держалось ощущение маслянистости от темной магии, и он беспокойно поглядывал на содрогающееся облако темноты, которое собиралось над пустошью. Почти не воспринимаемые для слуха, из него доносились шепоты, жестокие и соблазнительные, манящие и угрожающие. Он прогнал их из своих мыслей, сосредоточившись на находящемся впереди противнике.
От обеих армий летели тучи стрел и болтов. Крики погибающих и раненых становились все громче. Град болтов размером с копье ударил в роту эльфов справа от Каратриля, разорвав ее ряды. Болты отскакивали от щитов и кольчуг, друкайские стрелы били в наступающих эльфов Короля-Феникса.
Каратриль мало что мог сделать, кроме как положиться на судьбу и надеяться, что вряд ли Морай-хег провела его через всю эту войну, чтобы тут насадить на болт или нашпиговать стрелами. Она не настолько склонна к черному юмору.
По пружинящей земле на эатанскую роту шлепающими шагами мчался мерзкий зверь размером с лошадь, противоестественный гибрид ящерицы с собакой и львом. От светло-желтого зверя расходились густые светло-желтые миазмы, до Каратриля доносило сернистую вонь. Сзади бежали дрессировщики, подгоняющие тварь трезубцами и колючими плетьми. Лица друкаев были замотаны шарфами.
— Василиск! — крикнул Каратриль, предупреждая своих.
Он надеялся, что с батарей стрелометов зверя увидят, но, когда василиск перешел на бег, обнажив клыки, подобные черным ножам, понял, что надеялся зря.
Рота остановилась, подняв щиты и опустив копья, чтобы отбить его атаку. Каратриль пересохшим ртом проглотил слюну и подавил в себе страх.
Не снижая скорости, рычащий василиск налетел на роту. Его когти пробивали щиты, чешуи брони сминались под его зубами. В шкуру зверя ударили копья эльфов, и на его боках открылись кровавые раны.
Вместе с кровью хлынул мерзкий туман. Его прикосновение разъедало, превращая металл в хлопья и обжигая кожу. Эльфы, которым не повезло, и они вдохнули ядовитый туман, падали на спину, хрипло вскрикивая и выпуская копье, чтобы схватиться за обожженное горло. От этого смертельного тумана плоть окаменевала, превращаясь в серую, грубую, камнеподобную массу.
Оправившись от первого потрясения, копьеносцы сомкнули ряды, щитами отгоняя ядовитый туман. Закрыв глаза, они наугад тыкали копьями в чудовище, повинуясь инстинкту и эльфийским слуху и осязанию.
Еще несколько воинов пали жертвой зубов и когтей чудовища, но наконец многочисленные раны василиска дали о себе знать, и зверь рухнул, истекая сукровицей и кровью, выпустив напоследок клубы нечистого пара. Вожатые чудовища бросились прочь, спасаясь от копьеносцев, обходящих быстро разлагающуюся тушу с двух сторон.
Каратриль сделал судорожный, прерывистый вдох. Преодолевая резь в глазах, увидел идущих навстречу копьеносцев друкаев. Едкая вонь василиска держалась на одежде, лицо горело после соприкосновения с ядовитым туманом.
Но все это забылось, когда он глянул на оскаленные орущие лица врагов. Вспомнил, как князь Эалтерин сжег себя заживо. Вспомнил тяжелые дни, когда разъезжал гонцом Бел Шанаара. Вспомнил кровавую кашу Залита и соблазны Друтеиры. Его все еще преследовало воспоминание о бойне в святилище Азуриана.
Двадцать шесть лет войны теснились у него в мыслях, и прежде всего, среди многого страшного, что он видел и делал сам, — осада Лотерна и смерть Аэрениса от его руки.
Ненависть была ему несвойственна, но сейчас он был переполнен ею, он ненавидел тех, кто шел к нему. Не важно, что они боялись не меньше, чем он, безразлично, что у многих есть семьи. Может быть, с некоторыми он сражался бок о бок до предательства Малекита. Все это было несущественно. Это были друкаи, темные эльфы, и они убьют или поработят всех эльфов, если победа будет за ними.
— За Каледор! — крикнул Каратриль, поднимая копье, и клич был повторен теми, кто его окружал. Рота без команды перешла на бег, направляясь навстречу друкаям. Каратриль стал спокоен, зная, что если погибнет, то вкусит мир.
Противник тоже пустился бегом навстречу, и Каратриль крикнул снова:
— За Ултуан!
Наконец произошло первое столкновение армий. Тириол, летая над боем, смотрел, как черно-белые линии выгнулись сперва в одну сторону, потом в другую. Удар Короля-Чародея был сосредоточен на Каледоре, и его армия наступала узким фронтом. Король-Феникс это предвидел и спланировал свои действия соответственно. Используя себя как приманку, Каледор разместился в центре армии как магнит для друкайской ярости.
Тяжесть первого удара приняли на себя Белые Львы и гвардия Феникса, тем временем лучники поливали стрелами наступающих друкайских рыцарей. Фаланга копьеносцев Каледора выдвинулась вперед насколько могла, втягивая все больше друкаев в атаку на лучших воинов Короля-Феникса. По всему небу кружились драконы, грифоны и мантикоры, вынужденные держать высоту из-за плотного огня стрелометов обеих сторон, и всадники обеих армий сражались за господство в воздухе.
