Сколь ревностным был он к любым задачам отечества, тому свидетельством Полоцк, Псков и пр., ведь, на свои средства снарядив весьма многочисленное войско, он привел его к королю Стефану. Не было ни одного татарского нашествия, которому он не противостоял бы своим героическим фронтом, защищая благоденствие отечества не только советами, но и с мечом в руках. Свидетельством тому вся Волынь и Русь; свидетельством тому Олиско, где со своим небольшим отрядом воинов и придворных он напал на татарские когорты и, сражаясь два часа, между прочим, своими руками убил одного яростно оборонявшегося татарского Полифема и одержал победу.
Славит светлейшее имя этого Александра Редка, где он захватил великое множество врагов. Трофеи можно видеть в Берестечке. Известны и многие другие места, где татары не дремали, зная, что герой Пронский неподалеку.
Одним словом, благочестивейший отец твой сослужил добрую службу не только отечеству, но и всему миру христианскому и нередко усмирял варваров-язычников. Не останавливали его великие расходы, не щадил он своей головы. Все дела свои и людей своих посвящал он Господу и отечеству, а душа его была исполнена веры.
Достойны величайшей хвалы следы, оставленные предками твоими, чтобы ты следовал по ним к желанной твоей цели. Да придаст тебе мужества и приободрит тебя пример славного и великого героя г. Рафаэля Лещинского, графа лешненского и пр., воеводы брестского и куявского, кастеляна вислицкого и пр., который среди знати королевства вашего более всех выделялся доблестью, образованностью и упорным стремлением неустанно двигаться вперед во славу Божию, ради покоя церкви и процветания государства.
А поскольку, светлейший князь, ты до сих пор со всем вниманием наблюдал за обычаями и нравами немцев, французов,. итальянцев и испанцев, а по возвращении твоем на родину, о котором ныне помышляешь, тебе наверняка придется сражаться подчас с татарами и москвитянами, пожелал я сочиненьице это, в котором правдиво описывается жизнь этих врагов, заслуженно. адресовать и посвятить славному имени твоему. Первая книжечка вышла в 1550 г. для Сигизмунда-Августа, короля польского, другая была набрана в 1580 г. для князя слуцкого Александра. Обе рукописи оказались у одного приятеля среди известнейших сочинений, присланных некогда из Польши для издания нашему печатнику Петру Перне.
Прими же муз, некогда посвященных великому королю и князю, родственнику твоему, прими муз воскресших, некогда посланных из Польши в Базель, чтобы они увидели свет. Да пошлет Бог-хранитель благой и великий знамение, что я счастливо. предвидел, что гений этого творения лишь с тобой и осененный светлейшим именем твоим пожелает вернуться на Родину. Желаю здравствовать, светлейший князь!
Базель, окт.-кал., 1614 г.
Всецело преданный Вашему Сиятельству
Иоганн Иаков Грассер, пфальцграф
Михалона Литвина о нравах татар, литовцев и москвитян десять фрагментов, содержащих различные истории
Фрагмент первый
Хотя татары (tartari)
[152] считаются у нас варварами и дикарями, они, однако, хвалятся умеренностью жизни и древностью своего скифского племени, утверждая, что оно происходит от семени Авраама
[153], и они никогда ни у кого не были в рабстве, хотя иногда бывали побеждены Александром
[154], Дарием
[155], Киром
[156], Ксерксом
[157] и другими царями и более могущественными народами: а ныне оно разделено на разные орды (ordas)
[158], то есть народы (nationes). Ведь за соседними с нами перекопскими (Precopenses)
[159] [татарами] и тесно связанными с ними белгородскими (Belhorodenses) и добруджскими (Dobricenses), живущими на границе Молдавии (Moldaviae), к востоку находятся сильные орды, враждебные перекопским. Одни — ногаи (Nahai)
[160], другие — астраханы (Chastorakani)
[161], третьи — за рекой Танаисом (Tanaim), называемой Волгой (Volha)
[162], заволжские (Zawolsca), [это] родина царя Батыя (caesaris Bati)
[163], разорителя Венгрии (Ungariae), некогда господствовавшая над москвитянами (Moschorum) и всеми рутенами (Ruthenorum)
[164], принадлежащая ныне нагайцам (Nahaiensibus), четвертые — казанские (Kozanii)
[165], пятые — казахские (Kazaczka)
[166], также Бухара (Buchar)
[167], Самарканд (Samarchan)
[168]и, говорят, многие другие, разделенные между 12 императорами (imperatoribus), как обещал господь предку их Исмаилу
[169] в книге Бытия, 17, что он родит двенадцать вождей и превратится в великий народ. Из всех же народов татарских только более слабые, но ближайшие к нашим землям (regiones) перекопские, опасны нам, как из-за отсутствия у нас бдительности, так и из-за близости и благоприятного расположения места, куда они могут уйти (receptaculum). Ибо у перекопских [татар] есть место отступления, укрепленное самой природой. Ведь два болотистых озера, одно из которых называется Меотийским (Meotis)
[170], простираются от моря в[нутрь] суши примерно на тридцать миль (milliaria)
[171] в длину, а друг от друга они отстоят почти на столько же у истоков и на [всем] протяжении; концами же они сближаются друг с другом и разделяются узким перешейком; там, где они оканчиваются, они соединяются рвом и высоким валом, имеющим врата, которые являются единственным входом в эту землю (provincia) по. суше. Посему и небольшая крепость (castellum), находящаяся у этих врат, и весь заключенный в этом заливе полуостров мы называем Перекоп (Prekop)
[172], он прежде носил название Таврики (Taurica)
[173], ибо это место обитания и владения (imperium) трапезундских греков (Graecorum Trapezuntinorum)
[174], так что до сих пор сохраняют греки там свой греческий язык и веру (religionem). А полуостров этот омывается Понтийским морем (mari Pontica), которое в этой части называется Понтом Эвксинским (Pontus Euxinus)
[175], и хотя положение его укрепленное, все же не настолько, чтобы все это — и широкие озера,-и рвы, и высокий вал, и крепкая маленькая крепость — могли помешать продвижению мало-мальски обученного войска. И добираются до тех единственных врат Таврики от дальних крепостей Литвы (Litvaniae)
[176], Черкасс (Czerkasi)
[177] и Брацлава (Braczlaw)
[178] за шесть дней, идя всегда поросшими травой и повсюду очень ровными полями
[179], на которых нигде не встречаются ни горы, ни леса, ни болота, ни трудные для переправы реки, кроме Борисфена (Borysthenem)
[180]. Так ведь и сама Таврика по эту сторону Альп (Alpes) и близ моря (maritima) повсюду покрыта горами и лесами, и ее ныне населяют коренные (aboriginibus) греки. В других же местах она, вся равнинная,. населена здесь татарами и повсюду удобна и легка для жизни смертных; она весьма обильна хлебом, вином, мясом и солью
[181]. Ведь соль там в ямах, в некоторых реках родится наподобие крепкого льда от солнечного жара; во время летнего солнцестояния она сверкает в обилии своем, ничем не уступая хрусталю. И всякий злак и виноград родит там в изобилии земля,. быв однажды вспахана и кое-как взборонена. А скот, рабочий и мелкий, даже и зимой живет на пастбищах и всегда пасется на воле. Ведь после того, как их оставляют, они, освобожденные от поклажи, изможденные и тощие, там, в поле, снова тучнеют. Пучки травы, добытые копытами из-под снега, ничуть нехуже, чем у нас лучший корм и под крышей. Ведь и климат там помягче, а почвы, где болотистые, где соленые. А травы» растущие там, более вкусные; они всегда зелены и превосходны для откорма скота; называются они типеч (tipecz)
[182]. Вот почему рассказывают, что некогда там было такое многочисленное население, что каждый греческий город имел по тысяче храмов,. и притом с таким горделивым духовенством (clero), что настоятели (antistites) и архимандриты (archimandritae) их. въезжали в святилища лишь верхом. Да и поныне, хотя некоторые города там разрушены, все же размерами очертаний их и развалин они являют былое величие, а особенно тот, который мы некогда называли Солхат (Solhoth)
[183], москвитяне (Mosci) — Крым (Krym), греки — Феодосия (Theodosia)
[184], и старый стольный град (metropolis) Корсунь (Korsunij), князь (princeps) которого крестил народ рутенский и нарек его христианским
[185], после же он стал добычей нашего народа и был разорен им
[186]. Вот почему Киев (Kiowia) наш в мозаиках и инкрустациях храмов своих до сей поры хранит точные свидетельства об этом разграблении; из добычи которого гнезненской базилике подарена дверь
[187]. И с этим вот Корсунем мы обошлись так, что он вынужден был заплатить дань таврическим (Tauricensibus) христианам, погрязшим в роскоши и праздности, для того чтобы получить в помощь, поработив людей наших, отряд татар со стороны Заволжской Орды (orda Zawolsca) для заселения поместья (feudalem). А когда постепенно окрепла там сила татарская и разрослась поистине до размеров целого народа, то они выдвинули себе в князья (principem) Темиркутла (Temirkuthla)
[188], одного из соплеменников своих, и был он назван царем (caesar). А предки Священного Величества Вашего
[189], поработив этих царьков (caesarianis), враждебных вассалов (vassalis) греков, давали им в цари подвластных себе татар из Литвы. А последний царь из Литвы Ачкирей (Aczkirei)
[190], родившийся здесь близ Трок (Troki) и отсюда посланный в те владения (ad imperium) блаженной памяти Витовтом
[191] (Withowdo), правя в Таврике, родил там сына Менгли-Кирея (Mengli-kirei)
[192]. Менгли-Кирей же [родил] нынешнего царя Сап-Кирея (Sapkirei)
[193] и братьев его, родившихся и правивших прежде: Махмет-Кирея (Machmethkirei)
[194], Садет-Кирея (Sadetkirei)
[195] и Хас-Кирея (Chaskirei)
[196]. Таким образом, знаменитое имя предка служит ныне всем потомкам, последовательно сменявшим его у власти. Ведь это тот род Киреев (Kireorum)
[197], насажденный там могучей десницей предков Священного Величества Вашего, который ныне в благодарность за свое преуспеяние причиняет нам заботы. И вот уже славится Таврика и людьми и властью пришельцев; однако ее города Манкуп (Mancup)
[198], Каффа (Caffa)
[199], Керчь (Kercze)
[200], Козлев (Kozlew)
[201] и другие приморские [города] сохраняли свободу от них, пока, вот уже около семидесяти лет, не были взяты турецким (turcica) отрядом, с помощью военной силы Константинополя (Constantinopolitanis)
[202]. И с тех пор потомки местных греков, попав под иго Турции, платят ей поголовную дань. Хотя еще и теперь они, занимаясь земледелием, виноградарством и скотоводством, не нищенствуют, но имеют даже серебряные украшения, так как они живут в мире и общей справедливости, под наиболее разумным языческим управлением, все же они ведут там жизнь не слишком радостную. Ведь их не уважают и ни во что не ставят их магометанские владыки. И они не только пренебрегают общением с ними, но и смотрят на них искоса и заставляют самих владельцев серебряных украшений работать, особенно по воскресным и пасхальным дням. Христианин не имеет там никакой власти ни над рабом, ни над слишком дерзким сыном, если он раз только представится правителю (magistratui). Даже сам глава семейства теряет свои права, если донесут, что он позволил себе неуважительное слово или хотя бы движение пальца в отношении к их религии.
