А так как москвитяне (Mosci) воздерживаются от пьянства, то города их славятся разными искусными мастерами; они, посылая нам деревянные ковши и посохи, помогающие при ходьбе немощным, старым, пьяным, [а также] чепраки, мечи, фалеры и разное вооружение, отбирают у нас золото
[262].
Прежде москвитяне (Moscovitae) были в таком рабстве у заволжских татар (tartarorum zavolhensium), что князь их [наряду с прочим раболепием] выходил навстречу любому послу императора и ежегодно приходящему в Московию (in Moscoviam) сборщику налогов (census exactori) за стены города и, взяв [его] коня под уздцы, пеший отводил всадника ко двору. И посол сидел на княжеском (ducali) троне, а он сам коленопреклоненно слушал послов
[263]. Так что и сегодня заволжские и происшедшие от них перекопские [татары] называют князя москвитян (Moscovum) своим холопом (cholop), то есть мужиком (rusticum). Но без основания. Ведь себя и своих [людей] избавил от этого господства Иван (Johannes), дед того Ивана [сына] Василия, который ныне держит [в руках] кормило власти, обратив народ к трезвости и повсюду запретив кабаки
[264]. Он расширил свои владения, подчинив себе Рязань (Rezani), Тверь (Twer), Суздаль (Susdal), Володов (Volodow) и другие соседние княжества (comitatibus)
[265]. Он же, когда король Польши Казимир (Casimiro rege Poloniae) и князь Литвы (duсе Litvaniae)
[266] сражался в Пруссии (Prussia) с крестоносцами (cruciferos) за границы королевства, а народ наш погрязал в распущенности, отнял и присоединил к своей вотчине литовские земли (Litvanicas provincias), Новгород (Novohrod), Псков (Pskow), Север (Siewier) и прочие
[267]; он, спаситель и творец государства, был причислен своими [людьми] к лику святых. — Ведь и стольный град свой он украсил кирпичной крепостью
[268], а дворец — каменными фигурами по образцу Фидия
[269], позолотив купола некоторых его часовен (sacellorum). Также и рожденный им Василий (Basilius)
[270], поддерживая ту же трезвость и ту же умеренность нравов, в год 1514 в последний [день] июля отнятую у нас хитростью Михаила Глинского (Michaelis Hlinscii)
[271] крепость и землю со Смоленском (Smolensco) присоединил к своей вотчине
[272]. Вот почему он расширил стольный град свой Москву (Moscwam), включив в нее деревню (vico) Наливки (Nalewki)
[273], создание наших наемных воинов, дав ей название на позор нашего хмельного народа. Ведь «налей» соответствует латинскому «Infunde». Точно так же рожденный от него, правящий ныне
[274], хотя и отдал нам одну крепость
[275]. но между тем в наших пределах воздвиг три крепости: Себеж (Sebesz), Велиж (Velisz), Заволочье (Zawlocz)
[276]. Он в такой трезвости держит своих людей, что ни в чем не уступает татарам, рабом которых некогда был; и он оберегает свободу немягким сукном, не сверкающим золотом, но железом; и он держит людей своих во всеоружии, укрепляет крепости постоянной охраной; он не выпрашивает мира, а отвечает на силу силой,, умеренность его народа равна умеренности, а трезвость — трезвости татарской (tartaricam); говорят, что образом жизни он подражает образу жизни нашего героя Витовта (Vitovdum).
