Лукас вновь повернулся к Оул пену:
– Похоже, характер моей жены заинтересовал не только вас, но и других представителей общества. Как вы думаете, смогу ли я выяснить, кто они?
Пожилой джентльмен нервно заерзал в кресле и поспешно поставил на стол чашку с чаем.
– Я вовсе не хотел нанести оскорбление вашей супруге, ведь ее имя лишь вскользь упоминалось в светских разговорах.
– Уверяю вас, мне отвратительны сплетни, но в данном случае мне чрезвычайно важно узнать имя их инициатора. – Лукас ободряюще улыбнулся, а Рейвенсвуд подвинул свой стул ближе и согласно кивнул.
Оулпен нервно сглотнул.
– Возможно, моей супруге известно имя этого человека. – Лукас удовлетворенно кивнул.
– Буду очень признателен. Ваша помощь компенсирует и частично извинит ваши нелестные высказывания в адрес моей жены. Более того, отпадет необходимость вызывать вас на дуэль.
Голова Оулпена затряслась, словно яблоко в кадушке накануне Дня всех святых.
– Я сейчас же отправлюсь домой и спрошу супругу.
– Сообщите мне, как только что-нибудь узнаете. Я буду в своем лондонском особняке.
Впервые Лукас подумал, что шантажистом вполне может оказаться женщина. Давно стоило принять во внимание и такую возможность. Во время войны с Бонапартом он не раз убеждался, что женщины в серьезных делах, где требуется ловкость и сообразительность, ни в чем не уступают мужчинам!
Прежде чем позволить Оулпену уйти, Лукас добавил:
– Не будете ли вы так любезны напомнить тем, у кого возникнет желание посудачить о моей жене, каким образом я пресек подобные попытки в отношении своей матери?
Глаза Оулпена округлились, и он согласно закивал, после чего поспешно покинул клуб, отказавшись от удовольствия с важным видом пересказывать завсегдатаям клуба свежие сплетни.
Дрейк победоносно улыбнулся:
– Отличная работа, Эштон.
– А как вы пресекли сплетни о своей матери? – поинтересовался Рейвенсвуд.
– Я вызывал обидчиков на дуэль. – Ему пришлось ранить троих, чтобы в обществе наконец поняли, что Святой не позволит скандалам запятнать честь семьи.
– А вы можете быть весьма хладнокровным карателем, если захотите. – Губы Рейвенсвуда изогнулись в одобрительной улыбке.
Они договорились встретиться вечером у Лукаса, чтобы обсудить обнаруженные записи, а также информацию, которую раздобудет Оулпен.
Лукасу еще предстояло посетить «Таттерсоллз», где он собирался купить Айрис свадебный подарок. Посещение аукциона оказалось весьма удачным – Лукас приобрел прелестный двухколесный экипаж и пару гнедых. Будучи не столь либеральным, как Дрейк, он не стал покупать для жены такой же высокий фаэтон, как у Теи.
Когда джентльмен, продававший лошадей, заметил, что лорд Эштон, должно быть, весьма снисходительный супруг, если покупает для своей храброй жены подобный подарок, Лукас воспользовался случаем и ясно дал понять еще одному человеку, что он думает по поводу сплетен, затрагивающих честное имя его жены. Джентльмен поспешно извинился за свои слова, чем спас себя от неминуемой дуэли. Итак, поездка оказалась полезной вдвойне.
Всю вторую половину дня Айрис посвятила знакомству со своим новым домом и хозяйством. Затем она принялась разбирать вместе с Пэнси свои платья. Одни требовали починки, а другие нуждались в переделке в соответствии с новыми тенденциями парижского журнала мод, который считался законодателем моды среди дам из высшего света. Айрис обсудила рацион питания и форменную одежду прислуги с дворецким, экономкой и поваром. И сообщила им о том, что желает познакомиться с каждым из слуг лично.
Лукас уехал из дома сразу после ленча, сказав, что ему нужно нанести визит в клуб. Обходя дом в сопровождении экономки, Айрис сделала открытие: Лукас мастерит модели кораблей в бутылках. Ей очень понравилась модель корабля, украшающая каминную полку в библиотеке, и экономка сообщила, что это работа лорда Эштона. По словам все той же экономки, ее хозяину иногда требуется больше года на изготовление одной модели.
Интересно, согласится ли Лукас сделать копию первого корабля Дрейка в качестве подарка для него? Айрис не терпелось увидеть и другие корабли, которые хранились в кабинете ее мужа в Эштон-Мэноре.
Новых впечатлений было так много, что Айрис понадобилось несколько часов, чтобы понять две наиболее важные вещи. Во-первых, Лукас дал персоналу вполне четкие указания, касающиеся обеспечения безопасности его жены. С момента его отъезда из дома Айрис ни секунды не оставалась в одиночестве. И во-вторых, за целый день их никто не посетил. Несмотря на то что в обществе было принято не нарушать уединения молодоженов, этот факт все же обеспокоил графиню Эштон.
Неужели шантажист привел в исполнение свою угрозу? Нет, нельзя позволять подобным мыслям испортить чудесное настроение. Айрис до сих пор не покидало ощущение счастья, окутавшее ее в тот самый момент, когда сегодня утром она проснулась в объятиях Лукаса. Еще никогда в жизни не испытывала она большей радости. Даже несмотря на то что ее муж попытался отправить ее в свою спальню.
Но мотивы Лукаса стали понятны, когда он с отчаянием в голосе поинтересовался, не больно ли ей. При воспоминании об этом она улыбнулась. Лукас потерял самообладание, и Айрис это понравилось. Кроме того, он неустанно повторял, что ее раскованность доставила ему небывалое удовольствие. Айрис вспыхнула при воспоминании о словах мужа и предшествующем им, как она считала, своем распутном поведении. И все же ее сердце наполнилось радостью.
Ей казалось, что Лукасу вовсе не хотелось, чтобы его супруга вела себя как благовоспитанная леди. И это пробудило в душе Айрис надежду. Если Лукас не ждет от нее полной безупречности, возможно, она сможет ему угодить, в отличие от своих родителей. С ними эта задача оказалась непосильной. А вот любовь Лукаса она завоюет.
Однако ощущение счастья лопнуло, словно мыльный пузырь, когда в комнату вошла Дженни, держа в руках поднос с тремя посланиями. Два из них были адресованы Айрис и одно – Лукасу. Белый конверт на середине подноса выглядел до боли знакомым. Айрис нисколько не сомневалась, что он от шантажиста. Второе письмо, адресованное ей, было скреплено печатью с изображением герба Лэнгли. От него исходил аромат лаванды, и подписано оно было рукой матери.
Ощущая себя жалкой трусихой, Айрис никак не могла решить, какое же письмо открыть первым. Вряд ли она найдет в них что-то приятное…
Заставив себя взять с подноса конверты, Айрис спросила служанку:
– Кто доставил это белое письмо? Мальчишка-посыльный?
В мгновение ока рядом с хозяйкой возникла Пэнси.
– Очередное ужасное послание, миледи?
Айрис покачала головой, дав понять, что не желает обсуждать это в присутствии одной из горничных.
– Я не знаю, кто его доставил, леди Эштон, – ответила Дженни. – Лакей отдал мне его вместе с остальными.
