– Не знаю, – честно призналась Айрис, хотя ей очень хотелось бы это знать. – Он пытается меня защитить, однако мне невыносима мысль, что он прибегает все к тем же крутым мерам, что и в случае со своей матерью. Он совсем не уважал ее и не испытывал к ней привязанности.
Тея решительно покачала головой:
– Тут ты скорее всего ошибаешься. Никто, даже самый отъявленный глупец, не станет рисковать своей жизнью ради нелюбимого человека.
При этих словах Айрис не смогла сдержать улыбки.
– Ты назвала Лукаса отъявленным глупцом.
– Может, это звучит несколько грубо, но мне совершенно очевидно: здравый смысл для него ничто, когда уязвлена его гордость.
– А как насчет Джареда? – Тея пожала плечами:
– А вот он как раз сорвиголова и будет делать то, что считает нужным, чтобы защитить своих близких и любимых.
– Да.
Если бы Лукасом руководили те же мотивы! Айрис не перестала бы беспокоиться о нем, но по крайней мере не ощущала бы себя такой обузой. Мысль о том, что он думал о ней так же, как о своей матери, камнем лежала у нее на сердце.
– Но люди все равно будут судачить. Неужели он действительно станет вызывать на дуэль каждого – а если это женщина! – кто осмелится опорочить мое доброе имя? Что мне делать? – в отчаянии спросила сестру Айрис.
– Не знаю, сестренка. Если хочешь, я поговорю об этом с Пирсоном. Возможно, он сможет прояснить ситуацию.
Но Айрис не надеялась на это. Ей казалось, что когда дело доходит до таких глупостей, как эта чертова дуэль, все мужчины начинают мыслить одинаково.
Айрис смиренно вздохнула.
– Думаю, хуже не будет. – Тея улыбнулась:
– Ну, не стоит падать духом. У тебя было несколько трудных недель, но скоро все наладится. Я уверена.
Айрис с трудом заставила себя улыбнуться в ответ.
– Надеюсь на это.
В этот момент в библиотеку вошел лакей. Он принес письмо от няни, в котором та просила Тею вернуться домой, так как один из детей заболел. Пообещав молиться за племянника, Айрис проводила сестру до дверей.
Тея остановилась в холле.
– Не знаю, могу ли я оставить тебя. Наверное, тебе лучше поехать со мной. Айрис ободряюще улыбнулась сестре:
– Не говори глупости. В своем доме я в полной безопасности. А теперь ступай. Твой сын тебя ждет.
И все же слова Айрис не убедили Тею.
– Но ведь ты останешься здесь до возвращения Эштона? – с беспокойством спросила она.
– А разве у меня есть выбор? – Тея замотала головой:
– Конечно, нет, если ты его любишь.
* * *
Айрис вернулась в библиотеку, не переставая думать о прощальных словах сестры. Она действительно любила Лукаса. Настолько сильно, что мысль о нем, стоящем под дулом пистолета, отзывалась в ее сердце острой болью. Она удивленно взглянула на лакея, вошедшего в библиотеку.
– Ты что-то хотел?
– Его сиятельство не велел оставлять вас одну, миледи. – Айрис с раздражением вздохнула. Ему можно смотреть в лицо смерти, а она, находясь в собственном доме, даже на секунду не может остаться наедине с собой. Джентльмены иногда ведут себя крайне нелогично.
– Хорошо.
Взяв в руки книгу, Айрис раскрыла ее, но даже не сделала попытки читать. Есть ли способ уговорить Лукаса забыть о дуэлях? Как только правда о ее рождении станет известна, мало кто сможет удержаться от обсуждения пикантной новости. Даже без злого умысла. Просто из любопытства.
– Не хотите ли выпить ликера, миледи? – спросил лакей. Учитывая состояние ее нервной системы, предложение оказалось весьма кстати. Айрис не слишком любила фруктовый ликер, но он мог подействовать на нее успокаивающе, как и в тот вечер, когда она собиралась на свой первый бал. Тогда она в первый и последний раз попробовала ликер.
– Спасибо. Была бы весьма признательна.
Лакей наполнил бокал и подал Айрис. Когда он отошел в сторону, что-то вновь кольнуло Айрис. Ей показалась смутно знакомой его походка, особая сутулость. Где, ну где же она это видела? Но память отказывалась помогать Айрис.
Она отпила из бокала, подумав, что ликер оказался еще приторнее, чем тогда, перед первым балом, и попыталась сосредоточиться на чтении. Это была книга по естествознанию, которую она машинально взяла с полки. Возможно, она сумеет поймать ускользающие воспоминания, если немного отвлечется.
Не утомились ли ее глаза от чтения? Айрис хотела уже попросить лакея принести побольше свечей. Подсвечник…
Буря… Так холодно… Когда полупустой стакан выпал из ее рук, Айрис вспомнила лакея. Она встретила его в холле в тот день, когда улизнула на крышу. Тогда она испугалась, что он расскажет о ее побеге.
Она обязательно спросит его об этом.
Вот проснется и сразу спросит.
Голова Айрис откинулась на спинку кресла.
Господи, как же она устала! Интересно, почему?
Ведь они с Лукасом даже не…
Глава 21
Лукас пребывал не в лучшем настроении, когда его экипаж подъехал к дому. Его враг покинул Лондон.
Слуги, которых леди Престон оставила в доме, сообщили, что их госпожа недавно отбыла в деревню. Поиски Ярдли тоже не увенчались успехом. Лукас не знал, уехал ли он вместе следи Престон, хотя их совсем недавно видели вместе. Как бы там ни было, Дрейк и Рейвенсвуд не смогли найти Ярдли ни в одном клубе или игорном доме.
Лукас, сцепив зубы, бездействовал в экипаже, пока его предприимчивые шурины обшаривали жилище Ярдли и близлежащие игорные дома. Слуги сообщили, что перед уходом из дома господин приказал подать сюртук и галстук. И все же в соответствии с правилами, принятыми в обществе, его наряд нельзя было назвать вечерним.
Уставшему и разочарованному Лукасу вовсе не хотелось продолжать спор с Айрис. Положение усугублялось еще и тем, что ему предстояло сообщить жене об исчезновении Ярдли и леди Престон.
Дьявольщина! Что за ночь!
А он был так близок к разгадке, которая ускользнула прямо из-под носа. Хотя исчезновение ловкой интриганки леди Престон можно было предвидеть. Ведь она наверняка понимала, что рано или поздно Лукас обнаружит источник сплетен. Вряд ли она знала, как быстро продвинется в своих поисках Лукас благодаря лорду Оулпену, но все же не рискнула остаться в городе. Лукас не мог отделаться от мерзкого ощущения, что его обвели вокруг пальца.
И все же почему леди Престон выбрала мишенью для своих интриг именно его и Айрис? Он решил, что непременно узнает и это. Даже если ему придется последовать за ней в уединенное поместье ее покойного мужа на севере.
Первым нарушил молчание Рейвенсвуд:
