В самом конце разговора Погодин признается мне, что сознательно старается отойти от школьной программы. «Я просто делаю то, что мне интересно, – говорит он. – И так можно поступать в любой государственной школе. Учителя этого избегают, а я говорю: «Чего вы боитесь?» Обычно первый ответ: «Нас проверят». А второй: «Мы привыкли идти по программе». Вот! Давайте с этого и начинать: мы не боимся экспериментировать, мы привыкли. В какой-то момент осознаешь, что наши планы на урок – обратная сторона установки «мы должны». Это же наша работа, так мы зарабатываем деньги. От такого отношения очень трудно отказаться. Как там звучало? «От нищеты он взял ее плотскую часть, то есть лишения, а от богатства – духовную, то есть вечный страх. И в том, и в другом случае он избрал для себя наихудшее». Вот это про наших учителей: ты свободен, но выбираешь не то, что будешь делать, а то, чего тебе не хватает. Но учителя все равно свободны. И я убежден, что именно осознание этого факта способно творить чудеса».
Погодин чертит картинку: человек, в сердце которого маленькая стрелочка. Затем рисует еще много маленьких человеческих фигурок вокруг, соединяя их все новыми стрелками. «Вот как бы выглядела моя идеальная школа, – поясняет он. – Стрелочки показывают связи между нами. Когда они соединяются, получается система. Школа – это каждый отдельный человек и его связи между огромными системами. Ты становишься уязвимым, открываешься, а затем сливаешься с другими организмами. Моя роль как учителя – сидеть и наблюдать с интересом. Направлять ребенка к тому, чтобы в какой-то определенный момент он воскликнул: «Ай, блин! Точно!» – и понял, как что-то решить. Вот ради этих вспышек сверхновой все и затевается. Ты просто за ними наблюдаешь».
В этот момент мне захотелось, чтобы мы остановились и ничего не говорили и на короткий момент затихло бы все вокруг. Потому что это было одним из самых красивых определений роли учителя, которые я когда-либо слышал в своей жизни.
12:30
Литература на улице Русский поэт Оксимирон и Лермонтов как Гарри Поттер
Мимо меня по коридору проходит преподаватель литературы Виктор Симаков, ведя за собой на улицу кавалькаду детей. Идею сменить школьный кабинет на открытую площадку предложили ученики, и Симаков ее поддержал. Урок не получится, но не только потому, что пространство оказалось слишком легкомысленным для серьезного семинара по Солженицыну. «Я понял, что на улице КПД учеников падает примерно на 40 процентов, – скажет мне позже Симаков. – Да, выходить за пределы класса время от времени нужно. Но, как подсказали мне коллеги, на открытом воздухе дети лучше всего читают стихи».
На самом деле Симаков столкнулся с неизбежной дилеммой учителя литературы: как преподавать детям произведение из школьной программы, которое не нравится тебе самому? Анастасия Серазетдинова в таких случаях предлагает детям прочитать книгу дома и при появлении вопросов обсудить их в школе. «Матренин двор» Солженицына (вместе с автором произведения) вызывал у Виктора Симакова «неоднозначные чувства». «Целых два урока мы с учениками разговаривали о Солженицыне через время, – говорит Симаков. – Я попросил их вспомнить, что случилось за годы жизни писателя в мире, выстроив цепочку важнейших исторических событий. Кто-то назвал основание Apple, для кого-то самым важным событием стало появление интернета, а для кого-то – полет Гагарина в космос. И получилось, что Солженицын застал весь XX и начало XXI века. Как отражается на человеке то, что он стал свидетелем целого столетия? Пока дети выстраивали события, я им рассказывал, как сам вижу писателя на этом фоне. С одной стороны – как человека, пережившего репрессии. С другой – идейного вдохновителя президента Путина, фаната его творчества. И на обсуждении влияния Солженицына на события в нашей стране старшеклассники, как политизированная группа, сразу включились в разговор. Да, семинар на улице вышел не самым удачным. Но мы задали вектор неоднозначного, сложного человека и его роли в истории».
Попытаться понять личность через окружающие его события? У меня в голове снова возникает финская модель обучения, в которой ты проходишь одну тему с помощью разных дисциплин. Минуту спустя я понимаю, что общего здесь гораздо больше. Как и создатели скандинавского подхода phenomenon based learning, Симаков плетет настоящую литературную паутину, связывая нитками самых разных авторов, даже если они находятся на расстоянии нескольких веков друг от друга. «Я пытаюсь работать с контекстами, – объясняет Симаков. – Например, изучив программу восьмого класса, я понял, что в ней есть самые разные жанры: от романа до комедии. И я выстроил произведения вокруг темы войны: «Илиада», «Капитанская дочка», «Макбет», книги Амброза Бирса. Когда берешь произведения разных эпох и разных стран, переплетения возникают сами собой. Проходишь «Ревизора» и предлагаешь детям посмотреть где еще в литературе есть чиновники? А где абсурд? И так появляется мостик от Гоголя к Эжену Ионеско. Но есть одна опасность: традиционные курсы строятся от старых авторов к новым. Поэтому, «прыгая» от одного автора к другому, важно вписывать пройденное в хронологическую таблицу».
Разговор с Виктором Симаковым
На мой любимый вопрос, что такое сейчас «хороший учитель», Виктор отвечает сразу, что это человек, который организовывает воедино культурное и научное пространство. Который думает о том, что его предмет – часть системы. «Мне в школе не нравилась биология, но я понимал, что организм – это часть животного мира. И биолог может очень классно объяснить, что все в мире зависит друг от друга, – говорит Симаков. – Точно так же из любого предмета можно выйти на важные темы, связанные в том числе с жизнью твоих учеников. И тогда можно не только повести школьников за собой, но и дать им какие-то ориентиры».
Осознание своей преподавательской свободы Виктор Симаков пережил, еще работая в государственных школах и меняя отношение детей к литературной классике. «Я всегда добавлял книги от себя. Например, в пятом классе мы больше месяца «путешествовали» с Гекльберри Финном по Миссисипи, – рассказывает Виктор. – Каждую главу мы разбирали как отдельный рассказ, и к ней подтягивались многие другие книги. Или я всегда читал им «Белый клык» Джека Лондона – идеальную книгу для 5-го класса, которой нет в школьной программе». Сейчас Симаков поступает еще смелее: выбирает 6–8 обязательных книг, а остальное добавляет от себя.
В посвященной войне литературной сети финальной точкой стал графический комикс про Холокост Арта Шпигельмана «Маус». «Я устроил сдвоенный урок, обсудив жанр графического романа. Мы говорили о том, почему «Маус» стал единственным комиксом, получившим Пулитцеровскую премию. После этого дети всем классом попросили их отвезти в Освенцим, – говорит Симаков. – Мы сидели с ними в библиотеке и планировали поездку. В следующем году постараемся ее совершить». Я спрашиваю у Виктора, понимают ли школьники, что их ждет. Или это обернется путешествием двух девочек, когда-то думавших, что Холокост – это клей для обоев? «Уже пошла рефлексия, которая мне очень нравится. Один ученик пришел ко мне и сказал: «Виктор Сергеевич, я не поеду. Просто не представляю, как мы после целого дня в Освенциме пойдем, например, заказывать мясную рульку в кафе», – рассказывает Симаков. – И мне понятен уровень этих размышлений. Я рассказал ему, что из пройденной нами темы тоже нужно будет «выходить». С помощью поездки в Прагу, посещения синагог, да хотя бы той же мясной рульки. Потому что иначе можно будет сойти с ума. Через три дня тот ученик подошел ко мне и сказал: «Знаете, я решил, что все-таки поеду».
