Разговор с Артемом Упоровым
Наш разговор с Артемом возвращает к тому, что мы обсуждали утром с преподавателями, – грани между «панибратством и авторитарностью», о которой задумывается каждый, кто пытался обойтись с детьми без давления авторитетом. «Это очень сложная грань, – сразу говорит Упоров. – В 11-м классе я многим ребятам разрешал называть меня на “ты”». Но тут очень тонкий момент: ты должен им показать, что в общении вы равны, но при этом развести две линии. В одной у вас личные отношения, а в другой урок. Ко мне приходили школьники с рассказами, как их бросили девушки, и я слушал, потому что им нужно было куда-то излить душу. При этом они прекрасно знали, что все равно получат «два», если не сделают «домашку». И эта двойка вообще ничего не значит: они остались такими же классными, и я остался таким же, каким был. Подобное разделение всегда проходит через несколько столкновений с ребенком. Но если он примет эти правила игры, то будет «твоим» навсегда».
На мгновение я задумываюсь: не зависит ли ощущение границ ученика от возраста? Не становишься ли ты с опытом и званиями увереннее в том, что все делаешь правильно? Не перестаешь ли сомневаться? В одном из проведенных в России исследований авторы пытались найти ответ на вопрос: сколько учителей согласны с тем, что у детей должно оставаться право на собственное мнение? В группе учителей со стажем 5–10 лет с этой мыслью согласилось больше трети. Среди опытных учителей таких согласных было чуть больше 5 %. В шесть раз меньше. Помимо этого, почти 40 % молодых преподавателей считали, что школа должна не только готовить к будущей жизни, но и обеспечивать полноценную жизнь школьника на каждом возрастном этапе. Знаете, сколько «аксакалов педагогики» согласилось с этой мыслью? Шестнадцать процентов.
«Вот орать на детей – это ведь плохо, верно? – спрашивает меня Упоров. – Но поразительная вещь: твой авторитет очень сильно расширяет коридор действий, которые дети тебе разрешают с собой делать. Ты не можешь повысить на них голос, пока ты для них никто. Они обязательно ответят тебе агрессивно. Но вот когда ты в их глазах заслужил уважение, ты уже можешь и рявкнуть, и сказать то, что думаешь».
Незадолго до нашего разговора Упоров прошел «ломку опытного преподавателя»: когда ты уже все знаешь, многие из твоих выпускников стали взрослыми и работать над собой причин как будто уже нет. Нет зеркала, в которое можно посмотреться и увидеть, что все не совсем так, как ты это видишь. «Это отсутствие обратной связи сильно развращало, – говорит мне Артем. – Я опаздывал на работу, раздражался, мог поставить ноги на стол. Однажды я проводил опрос у восьмиклассников. Дети были не готовы, и я, раздувая ноздри, громко ругался: «Какого черта вы не могли выучить три страницы? Да где вас таких набрали?!» В конце урока я открыл журнал и понял, что перепутал класс. Сидящие передо мной школьники еще не проходили эту тему. Мне стало невероятно стыдно. Так что преподавателю нужно обязательно получать обратную связь».
«Среднестатистический выпускник не может отличить ипотеку от кредита, а ему в этом мире жить».
Артем Упоров
«Хороший урок должен быть не про тебя как преподавателя и даже не про то, что вы изучаете. Урок должен быть про них – про тех, кто перед тобой, – говорит Упоров. – Любое предложение, самую абстрактную теорию нужно применить к детям, сравнить с чем-то для них близким. Каждый раз ты добиваешься этого разными способами: где-то стараешься привести понятные им примеры, где-то обратишься к ученику под предлогом, что тебе от него что-то нужно. Но для того, чтобы удержать контакт с детьми, нужно для начала уметь его считывать. Очень часто я сталкивался с тем, что люди не замечают, что их не слушают, не замечают, что они в одной реальности, а дети в другой. Важно помнить, что это ты видишь их один урок. А у них потом еще восемь. И ребенку иногда нужно дать слегка «потупить».
Лучше всего понимаешь то, что узнал на собственном опыте. Так ошибки родителей позволяют стать для своих детей человеком, которого никогда не было у тебя самого. Артем Упоров никогда не был включенным в процесс учеником, потому что некоторые вещи в школе его по-настоящему отвращали. Первая – то, что нужно было вставать рано утром. «Уроки в девять утра я считаю советским пережитком, – говорит Упоров. – Наследием времени, когда родителям нужно было пораньше избавиться от детей, чтобы самим пойти на работу. Ранним утром не только дети еще плохо соображают, но и учителя довольно «помятые». Вторая – то, что уроки были построены на постоянном монологе преподавателя. «Я либо засыпал, либо переписывался с соседкой по парте, ощущая трату времени». И было кое-что еще: бессмысленность большинства заданий. «Преподаватель требует написать 50 страниц реферата про китов. А если они меня не интересуют? Что тогда? – спрашивает Упоров. – Я стараюсь себе напоминать о том, что мне самому не нравилось в учебе. И коллегам всегда говорю: «Вспомните себя в школьные годы. Много ли у вас воспоминаний об уроках? Вы помните, с кем общались, в какую булочную пошли на перемене и какой предмет прогуляли?» Но редко кто помнит что-то про сами уроки. Мне как преподавателю становится обидно, когда под благовидным соусом «это же развивает» школа учит навыкам, которые никогда больше не пригодятся. Среднестатистический выпускник не может отличить ипотеку от кредита, а ему в этом мире жить. И меня пугает дистанция между школьными знаниями и ребенком, который не понимает, как вокруг него все устроено. Именно поэтому я попросил учеников часть заданий по русскому делать во время переписки «В контакте». На уроках я говорю детям: «Вот у вас тема занятий, пообщайтесь с одноклассником, вставляя вводные слова. А потом пришлите мне скриншот диалога на свободную тему». Так культура общения входит в практику».
Окружающий мир Упорову настолько интересен, что он регулярно пристает к знакомым преподавателям с вопросами в стиле: «Почему самолет держится в воздухе во время полета?» А совсем недавно Артем поставил в тупик одного учителя физика, спросив у него: «Почему зимой не сбрасывают снег с небоскребов? Ведь он там есть!»
Слава Полунин сказал мне, что взросление начинается в момент, когда ты перестаешь удивляться. До тех пор, пока ты не разучился говорить «ух ты!», ты еще не повзрослел. Кажется, так и с преподаванием. До тех пор, пока тебе интересны вещи вокруг, ты можешь сделать их интересными и для других.
17:10
Русский язык Кальмар паранойи и страх над головой
«По моему опыту, меньше семи ошибок не делал еще никто. Есть ли среди вас те, кто идет на рекорд?» Пока школьники азартно бросаются подсчитывать ошибки в своих диктантах, Сергей Волков начинает урок русского. До этого момента я считал, что метафора – это врожденный талант проводить аналогии так, чтобы текст ощущался на вкус, запах, на ощупь. Разве не так рассуждает большинство писателей? Прямо на моих глазах Волков совершит кое-что удивительное: превратит метафору в ремесло, которому можно научиться на школьном уроке.
