Преподаватель делит класс на две части: те, кто сидит слева, придумывают абстрактные существительные. Те, кто сидит справа, – конкретные. Один из школьников поднимает руку и робко спрашивает, что такое «абстракция». «Кто подскажет Андрею?» – интересуется Волков. Помощники находятся тут же.
Один за другим школьники предлагают слова, которые преподаватель тут же записывает. На левой половине доски появляются «нравственность», «вдохновение», «память» и «паранойя». Справа – «кальмар», «стул», «орхидея» и «солнце». «Теперь поставьте между этими словами союз «как», а в предложение добавьте связку «потому что», – говорит Волков.
«Вдохновение как кальмар, потому что в любой момент может уплыть», – появляется первый вариант. «Страх, как солнце, светит над твоей головой», – звучит следом. «Отлично, теперь убираем «как» и меняем слова местами», – предлагает Волков, сопровождая это своим примером: «На привычном стуле паранойи он сидел уже третий год».
«Орхидея памяти увядает с каждым годом», «Велосипед надежды перевез его через тяжелые годы жизни», «Кальмар страха выпустил свои чернила»… Кульминацией становится отчаянный вариант, явно основанный на личной боли школьника: «Батарейка надежды садится в ночь перед зачетом по геометрии».
«Когда-то давно у меня в голове возник образ учителя, который с тех пор для меня неизменен, – говорит мне Волков после урока. – Каждый человек, словно камертон, издает свой собственный звук. Чистый тон, настроенный на определенную ноту. Задача каждого из нас – понять тональность и заботиться о том, чтобы звук был максимально чистым, продолжительным и внятным. Ученик в школе ищет того, с кем его собственный камертон резонирует, потому что тогда этот звук будет усиливаться. Моя задача как педагога – издавать звук и смотреть, у кого будет резонанс. И я знаю, что этот резонанс благотворен, ведь по закону физики он усиливает и меня. Мне кажется, если ученик найдет одного или нескольких человек, с кем у него будет резонанс, то школа для него пройдет не зря».
Разговор с Сергеем Волковым
Волков показывает школьникам картинку: две птицы, балансирующие на качелях над бесконечной морской гладью. Одна из птиц сидит в клетке, другая – на ней. Преподаватель просит учеников сначала назвать все, что они видят на картинке, а затем придумать одно слово в качестве аналогии к увиденному. «Свобода», «зависимость», «страх», «доверие», «долг» – звучит от школьников.
«Я понимаю, что знания, которые я дам этим детям, не пригодятся им в жизни, – говорит мне Волков. – У школьников нет по моему предмету экзаменов, а репетитор гораздо лучше научит их практическим вещам. Но мне кажется, что все люди будут в своей жизни бороться с рутиной, усталостью и потерей смысла. Вот сегодня я разговаривал с одним папой. Мужчина в красивом костюме, у которого через полчаса разговора стало меняться лицо, потому что он рассказывал, как в детстве хотел быть архитектором, а сейчас занимается совсем не тем. Говоря об архитектуре, он становился другим человеком – видно было, насколько это его дело. Каждый из нас будет проходить свои развилки с ощущением, что он не там, не с теми, не то делает. И как преподаватель, ты можешь передать детям нечто более важное, чем знания. Ты можешь передать энергию жизни. Показывать, что можно быть гораздо старше и при этом неподдельно интересоваться миром. Жить шире, чем рамки наших встреч на уроках. Мне кажется важным, чтобы учитель занимался чем-то еще, кроме преподавания». Тут я вспоминаю, что, кроме преподавания, Волков танцует танго. «Я спрашивал детей, важно ли им это. Говорил: «Наша школьная программа выглядит вот так, больше мы не успеем. Важно ли вам, чтобы учитель был шире как личность?» – говорит Сергей. – Они сказали: «Очень важно». Я спросил: «Почему?» – «Потому что в определенные моменты приоткрывается дверка и мы видим, что там еще много чего есть». Человек – это загадка. Его может вести за собой очень разное – и тайна того, что открывается».
На одном из последних уроков Волков предложил школьникам переделать ЕГЭ и ОГЭ. Представить, что им нужно создать несколько новых вариантов зубодробительного теста и придумать предложения, в которых нужно что-то исправить. Причем «игра в продажу ЕГЭ» шла на полную. Волков объяснил школьникам, что им выгодно придумать одно предложение, которое можно вставить сразу в несколько вариантов теста. «Они сталкивались с самыми разными ситуациями, – говорит Волков. – Что можно ставить запятые, которые не выделяют фрагмент, а делят. А с другой стороны, делить фрагмент тоже невыгодно: в предложении восемь запятых, а это все однородные члены. Но эта игра сняла у них стресс перед экзаменом, потому что они увидели уловки разработчиков тестов».
«У Василия Аксенова есть рассказ «Победа» про гроссмейстера, который играет со случайным попутчиком в шахматы. Я очень люблю читать эту книгу вместе с детьми, – рассказывает Волков. – Попутчик в рассказе – уголовного вида, а гроссмейстер – воплощенная интеллигентность. Главному герою надо одновременно и выиграть, и проиграть. Ощущение хаоса и жути от игры соперника все время отправляет героя в детство. Перед окончанием партии в рассказе появляется фраза: «Вспоминая море и подражая ему, он начал разбираться в позиции, гармонизировать ее». И на этих словах я вместе с детьми всегда застываю. Что значит «подражать морю»? Что значит «быть как море»? Они начинают перебирать варианты: «Я больше всех», «Я всех обниму», «Ты будешь здесь, а я буду все равно шире, чем ты», «Я спокойный и большой»… И это все для меня про позицию учителя на уроке. Меня нельзя обидеть и затронуть так, что я выйду из берегов. Это в юности я еще мог выгнать кого-то из класса или уйти сам, но не сейчас. Дети должны видеть, что меня можно и нужно кусать. Ведь у них растут зубы, а взрослый мир выделил нас, учителей, чтобы бунтующие массы подростков об нас точились. Я могу быть эмоциональным и не скрывать своих чувств, но глобально меня нельзя укусить: я больше, я спокойнее, я взрослее, я сильнее».
За полтора года поездок по школам мира я сформулировал для себя один из принципов идеального учебного заведения: «не преподаватели, а горящие люди». Это не значит, что нам больше не нужны учителя (хотя во французской школе «42» считают, что лучше всех ученикам объяснят другие ученики). Это значит, что в эпоху Google, когда всю информацию можно найти и без педагога, ты привносишь в сухой набор дат и цифр искру, которой можешь разжечь что-то в других людях. «Если преподавателю удается раскрутить маховик, зацепить человека и на что-то его сподвигнуть, то это и есть успех, – говорит Волков. – Искра возникает только от соприкосновения с человеком. В танцевальном мире иногда используется такое определение: танго – это физика, химия и геометрия. Физика – то, как мы держим тело. Геометрия – положение фигуры в пространстве. А химия – это то, что возникает или не возникает в телесном контакте. И для меня в этой триаде важнее всего химия. Если ее нет, то не стоит и танцевать. У меня ощущение, что то же можно сказать и про урок. Если не возникает этой – часто нерациональной – химической реакции, то ничего не получится».
