– Если ты ещё не поняла, то здесь одна ванная, – стянул с себя футболку, обнажая подтянутое тело с подрагивающими от напряжения мышцами. – А я слишком устал, чтобы ждать, когда ты намылишься.
– Устал?! – подтянула к груди ноги, с паникой наблюдая, как он стягивает с себя штаны с трусами, оставаясь, в чём мать родила. – Волки не устают!
Отвернулась всего на одну секунду позже положенного. Всего на одну единственную секунду! Да за такое ничтожно короткое время толком ничего нельзя успеть. Но, несмотря на это, я почему-то всё-таки смогла рассмотреть содержимое его трусов.
Кажется, у меня раскалённым клеймом отпечатался на сетчатке вид его кожаной дубины. Заставляя видеть её даже в обрывках подрагивающей воды.
Большая и толстая. Совсем не то, что я себе представляла. Да и что я вообще могла представлять, если до этого момента и вовсе не видела вживую мужского достоинства.
– Ты весь полёт только и делал что сидел! – всего за секунду температура в комнате стала практически невыносимой, словно я в пекло попала. – От такого не устают!
– Хватит уже истерить, – раздраженно выдохнул, опускаясь в джакузи. – И сядь по-человечески. Бесит, как ты скрутилась. Чего у тебя там такого особенного, чего я ещё не видел?
Понятно дело что видел. Всё видел! И ни один раз!
Вот только не меня, а Вику. О чём, мне казалось, он то и дело забывает.
– Ну, наконец-то… – закинув руки за борта, он растянулся во весь рост, занимая чуть ли не две трети джакузи.
Хаотично осмотревшись по сторонам, цепляясь взглядом за висящие в метре от меня халат и полотенца, я рассчитала, что вполне бы смогла закутаться, выбегая из комнаты.
– Сидеть, – отрезал Берсерк, заставляя съежиться. – Твоя долбанная суета мне уже осточертела, – неторопливо поднял голову, открывая сонные глаза. – Такое ощущение, что тебя то и дело кто-то за задницу кусает, не позволяя расслабиться. Сказал же, что не собираюсь тебя трахать. И трогать тоже. Хоть и не отказался бы сейчас от минета.
– Вот и закажи себе шлюху! Она-то уж точно выполнит любое твоё желание!
– А сама попробовать не хочешь? – с полной серьёзностью продолжил издеваться Берсерк, явно забавляясь моей неловкостью. – Кто знает, а вдруг тебе даже понравится.
– Если это нравилось моей сестре это ещё ничего не значит!
– Ну вот и узнаем как этому относишься именно ты, что бы уже никогда не поднимать подобную тему.
– Ни за что! Сказала же что спать с тобой не стану ни за какие деньги! – собственный голос напомнил игрушку-писчалку, с которыми любят забавляться собаки.
Я слишком сильно паниковала, чтобы оставить незамеченным своё внутреннее землетрясение. Уверена, Берсерк прекрасно слышал, как бешено стучит моё сердце.
– А как же сто миллионов? – усмехнулся тот с каким-то странным блеском в глазах, ошпаривая кипятком до самых косточек.
– Вот и оставь их себе. Профессионалка выйдет куууда дешевле и намнооого лучше! – уже и сама перестала понимать шутит ли он или на самом деле хочет от меня того о чём говорит.
– Эх… Сказала бы ты мне это на пару дней раньше… А так уже поздно, Ника, – с наигранным сожалением пожал плечами. – Ты ведь уже приняла их. И не только приняла, но и успела потратить несколько тысяч…
– Что? – недоверчиво хмыкнула. – В смысле?
– Ну как же? – нарочито медленно потянул мужчина, смакую моментом. – Ты-то как думаешь, за какие деньги покупала себе одежду для отдыха?
А ведь мне и так словно раскалённого железа под кожу залили. Ещё немного и я бы точно потеряла сознания от всего этого безумия.
Максвелл
Она так забавно пыхтит, что я физически не в силах остановиться. Словно школьник, продолжая дёргать за косичку, понравившуюся мне девочку. Вот только сейчас вместо косички приходится использовать совсем другие рычаги давления.
И кто бы только подумал, что можно с таким стыдом реагировать на такие естественные вещи как секс. Она, словно из леса вышла, стыдясь того, что уже давно стало для меня чем-то обыденным.
Подумаешь, минет. Мой член, как только за эти годы не облизывали. Вдоль и поперёк. Заглатывали до самой глотки. А она… и впрямь как с луны свалилась…
– Я отдам их тебе! Отдам всю сумму!
Кажется, ещё немного и у неё из-за смущения пар из ушей повалит. А я уже и забыл, что женщины могут быть такими. Спроси меня сейчас, когда в последний раз я видел что-то подобное и даже ответить сложно. Наверное, в прошлом веке.
– Ну уж нет. Так не пойдёт, – растянулся во весь рост, следя за ней краем глаза.
Хорошо ещё, что вода белая иначе бы Ника точно уже с катушек слетела, видя, как именно реагирует на неё организм. Член то и дело подергивается, пуская по телу болезненный импульс, а разбушевавшийся волк и вовсе не позволяет успокоиться, смотря на свою самку, словно остервенелый.
У неё такая безупречная, светлая кожа, словно её отливали из воска. Доводя до идеала каждый миллиметр.
Красивая, хрупкая, да ещё и девственница. У меня точно мозги на бикреть вывернутся, когда она наконец-то позволит к себе прикоснуться. И так уже чуть ли слюни не пускаю как бешенный пёс.
– Но это не честно! Я бы ни за что на свете не стала их тратить, если бы ты сразу объяснил что это за деньги! – она так пошло краснеет, покрываясь испариной, что мне чертовски охота додавить этот вопрос, получая от неё желаемое.
Вот только поступи я сейчас так и на наших отношениях можно будет поставить жирную точку. Чего мне совершенно не хочется.
– Да успокойся ты, несчастье ходячее, – начинаю смеяться, сбавляя обороты. – Не стану я от тебя ничего требовать. Раньше стал бы, а сейчас нет. Так что можешь успокоиться. Считай эти деньги моей благодарностью за то, что заботишься о Куине, – ошарашил Нику, наблюдая, как отвисает её челюсть. – Так что ты ничего мне за них не должна. Запомни, как следует, Ника. НИ-ЧЕ-ГО. А теперь прекрати изображать из себя скрученную улитку. Иначе так и не сможешь насладиться ванной, которую так старательно для тебя готовили.
Специально закрыл глаза, позволяя Нике расслабиться. Никогда бы не подумал, что с ней может оказаться настолько сложно. Особенно зная, насколько же падкой на секс и деньги была Виктория.
Но так даже лучше. Намного лучше. Такая жена нравится мне куда больше. Намного больше.
Пусть и тяжело. Пусть даже придётся наступить на собственную глотку, но Ника ляжет со мной в постель по доброй воле.
– Сволочь! – не успел я опомниться, как мне в лицо и нос плеснули водой, заставляя прокашляться. – Ненавижу тебя, волк несчастный! Шакал пластилиновый! – никак не унималась Ника, плеская в меня водой, награждая всё новыми и новыми прозвищами. – Что б тебе пусто было!
Не знаю почему, но вместо того чтобы разозлиться, я снова начал смеяться. То, что она вытворяла, напоминало невинное ребячество. Словно обиженный ребёнок, на которого априори невозможно сердится.
