— Конечно! Я понимаю, что тебе пришлось пережить не самые лучшие времена из-за нашего недосмотра… Но поверь — мы очень постараемся исправить, что возможно. Но у меня к тебе просьба. Если тебе не трудно, расскажи, что ты помнишь из своего детства? Самые ранние воспоминания, если можно.
И я начала рассказывать. Очень обрывочно, крошечными кусочками.
— Мне было года два, может меньше… И я помню, как приснился очень страшный сон… Я плакала. Пришла мама и забрала меня к ним с папой в кровать. Там было… Это не передать словами, Том. Там было очень надежно, безопасно, это самая лучшая защита в мире…
Еще помню, как мы пекли с мамой пирожки и я обожгла палец. Это, наверное, уже лет пять было. Та-а-акой запах стоял! И мама хвалила меня и говорила, что я ее помощница! Как же тебе объяснить, как я этим гордилась?!
А еще помню, как в деревне у бабушки на меня напал гусь. Это птица, крупная… И папа подхватил меня на руки и прогнал его. А он страшный, огромный и шипел!
Я говорила и говорила, вспоминая какие-то крошечные детали, возможно, совершенно незначительные. Том слушал…
Вернулся он к этому разговору через несколько дней.
— Лена, я хотел спросить.
— Ну, спрашивай.
— Лена, а у тебя нет еще каких-то мыслей по поводу наших странностей… Ну, с появлением на свет детей.
Одна мысль у меня была, но высказывать ее было… Ну, блин, как-то неловко, что ли…
Том заметил мои колебания.
— Пожалуйста, Лена. Возможно, мы рискнем на эксперимент. Хотелось бы проверить все возможные теории.
— Понимаешь, ну, у нас считалось, что женский и мужской организмы должны сами выбрать друг друга. Ну, почувствовать возбуждение, интерес к человеку другого пола. Считалось, что из своего окружения женщина подсознательно выбирает самого подходящего для деторождения самца. Сложно сказать, так ли это. Но знаешь, может быть стоит оставить что-то вне ваших программ? Ну, грубо говоря — пустить на волю случая…
— Такое возможно провернуть. Например, женщинам предложить дополнительные бонусы в питании или одежде. Они падки на это. Кроме того, на четвертом, пятом и шестом слоях есть такое понятие, как — мода. Но я думаю, совершенно точно никто из четвертого и пятого слоя не захочет брать и воспитывать детей. Да четвертый просто не сможет!
— А вот этого, Том, вы никогда точно не узнаете. Эти люди сейчас ближе к животным. У нас есть такая вещь, как материнский инстинкт. Да, даже в моем обществе он просыпается далеко не у всех. Но он совершенно точно есть.
— Но им нельзя доверить воспитание ребенка. Кроме того, мужчины этих уровней вряд ли захотят жить семьей. Более-менее крепкие пары — это шестой уровень. Ну, и разумеется — элита.
— Даже мать, с моей точки зрения, может дать ребенку очень много, если захочет. И потом… Зачем вам все оставлять на волю матери? Приставьте к каждой паре мать-ребенок биосистему. Пусть она восполняет то, что мать не может дать — знания. Пусть охраняет ребенка от идиотизма взрослых.
— Не знаю, стоит ли проводить такой эксперимент… Слишком… Слишком много допущений и неточностей во вводных данных. Проснется этот инстинкт или нет, захочет ли мать воспитывать.
— А это решать только вам, Том. Но мне кажется, стоит попробовать и такой вариант.
Глава 68
— Том, скажи, если я решу перебраться на другую планету. Меня обучат?
— Нет, тебе придется учится самой, Лена.
— Почему? Ведь языку меня обучили очень быстро!
— Лена, языковая программа разработана довольно давно. На некоторых планетах наши люди живут уже по двести-триста лет, там меняется язык. А переходы — это очень дорого. Это же не с улицы на улицу перейти. Но иногда к нам приезжают для обучения люди, чей язык существенно отличается от нашего. В этом случае мы и пользуемся программой обучения. Но давно замечено, что такое механическое обучение дает знания, но не дает умения ими пользоваться. Поэтому все Высшие приобретают знания самостоятельно.
— Ну, пожалуй — логично. У меня в голове сейчас не одна сотня слов, смысла которых я просто не понимаю. В моем мире нет таких понятий.
— Но ты не переживай так. Ты прекрасно сможешь обучится всему, чему захочешь.
— Понимаешь, Том, дети на некоторое время забирают у матерей все силы. Я просто боюсь, что у меня не будет времени на учебу.
— У тебя, Лена, статус дееспособной роженицы. Это очень высокий статус. Тех, кто решил рожать сам исчезающе мало. После нашей с тобой последней беседы я собрал небольшой консилиум, мы запросили данные и выяснили, что за последние лет сто вынашивали детей менее пятисот женщин. И никто даже не подумал отслеживать судьбу их детей, их способность к обучению и прочее. Сейчас собирают данные. Если ты не против, то после родов мы хотели бы проводить тесты. Они абсолютно безопасны для детей.
— Я подумаю, Том. Все же, я еще слишком мало знаю о вашем обществе. Кроме того, я смотрела программы по планете Росток, которую ты рекомендовал. Но смотрела и другие планеты. Почему эти миры так отличаются? Ведь все люди переезжают только от вас.
— Видишь ли… Наше общество перестало изобретать. То, чем мы пользуемся сейчас — придумано давно. А нового не появляется. Специалисты считают, что это из-за одинаковых условий обучения и проживания. Что должно быть разнообразие привычек, знаний, климатических условий, обычаев и прочего. Тысячи лет назад у нас были разные страны и разные языки, а потом все слилось. И да, это была эпоха великих открытий во многих областях, но увы, она закончилась и началось плато. А теперь нам грозит спад. Вот во избежание спада мы и расселяем людей по планетам. И каждая планета лишается какой-либо технологии. Например, Росток лишен синтезаторов питания, а Тайна — врат… Ну, и так далее. Мы не лишаем жизненно важных вещей, Елена. Везде доступно медицинское обследование и оно — везде одинаковое. Везде доступны еда и одежда. Такие, как на третьем-четвертом уровне у нас, самые простые. Хочешь чего-то большего — работай и трать на свои желания. Поэтому каждая планета уникальна.
Я так отчетливо помню наш последний разговор с Томом, как будто это было только вчера.
А ведь с момента моего переезда на Росток прошло уже двенадцать лет! Антон и Алиска уже заканчивают начальную школу. Алиса собирается заняться экологией. Но это не точно… На моей памяти она только за последний год четыре раза меняла свои интересы.
Я так отчетливо помню свой страх, когда пришло время…
И льющийся голубоватый свет медицинского центра, обезболивающий, но не дурманящий мозг. И команды Нории, акушерки:
— Глубже, глубже дыши! Вот так… Все хорошо! И правильно, Леночка, что сама рожаешь! На этой неделе ты уже третья, кто сам захотел. Справимся, дорогая, не волнуйся!
И первый писк Алисы, которая обогнала братца на несколько минут, и первое кормление, которое привело в шок всех местных медиков:
