Смех не менее мерзкого Димы в коридоре означал, скорее всего, что фотографии любовницы начальника уже нашёл в Инсте. Лайк ставит, ему не жалко.
Обвившись вокруг Лунного, как осьминог, Милана затолкала его в кабинет, и отработанным движением вытянув длинную ногу, захлопнула пинком дверь. Тот даже не сопротивлялся. Возможно, побаивался, что ЭТО его засосёт своими губами дьявола. Лично им оплаченными.
«Сердцеедка» из сумки напомнила о существовании телефона, и заставила отмереть. Аккуратно извлекла любимый Самсунг, чтобы не рассыпать заботливо принесённую в контейнере картошку «Альденте». Авторское блюдо от Лины-отравительницы.
— Алло? — шёпотом, чтобы не спугнуть парочку в кабинете, ответила я. И чуть отодвинула телефон от уха, чтобы не оглохнуть от энергичного голоса Вали.
— Хрусталёва, у тебя есть запасные ключи от моей квартиры? Я свои, похоже, потерял. Вчера принял уборку у твоих припадочных, которые мне хомяком дохлым в морду тыкали. Что-то про совесть говорили. И гулять пошёл. Где-то посеял. Могла бы меня и остановить, кстати. А так — пришлось идти к Лариске! Мало того, что ключи потерял, так она мне ещё утром брюки мои швырнула, и заявила: «Иди отсюда, захочу — перезвоню!». Это нормально, вообще?! Такой шлюхой я себя ещё никогда не чувствовал. Надеюсь, тебе стыдно.
— Мне стыдно?! Я пошла спать, ты отправился развлекаться. Лариске передай, что я её горячо поддерживаю.
— Я с ней расстался, — мрачно сказал друг, — мне на сделку надо было важную срочно идти. Я домой не могу попасть. Маму уже встречать через несколько часов.
— Какую сделку? — без особого интереса спросила я.
— Приду за ключами — покажу, это сюрприз, — решил выдержать интригу Валентин, и отключился.
Вежливый парень, конечно. Розог ему не хватает. А Лариске цветы пошлю. От всех бывших этого разгильдяя. Вот только выясню, кто это такая.
Пока думала, краем глаза присматривала за закрытой дверью кабинета Лунного, и прислушивалась к странным звукам — вокруг стола бегали, что ли? Успела набросать небрежный портрет Миланы, с её модными губами и наращенными ресницами. Получилось жутко. Вот что творит кредит, практически не ограниченный. Ещё пару месяцев назад была девушка, как девушка. Ухоженная, естественная. Лунный, своими денежными вливаниями, сотворил Франкенштейна.
От которого и пытался теперь ускользнуть. В обрывках слов, которые до меня доносились, явственно слышались: «купи», «хочу», и самое мерзкое, «пупсик». Видимо, сообразила, что «противный малыш» может и отказаться дать деньги. А с «пупсиком», может, и прокатит.
— Слышь, девка, там у Коли кто? — раздался надо мной голос бабы Глаши, заставив испуганно отпрянуть.
Уборщица с привилегиями стояла, опираясь на швабру и осматривая закрытые двери кабинета, как полководец перед битвой. Я не нашла ничего лучшего, как показать свой рисунок дорогой во всех смыслах слова посетительницы.
— Свят-свят, — отшатнулась баба Глаша, орошая рисунок каплями воды, — Милка, что ли?
Решительно пройдя в кабинет, она прикрыла за собой дверь. Я выдохнула. Ничего себе, бодрое утро в верхнем офисе.
— Тётя Кукла! — детский голосок доносился где-то из-под стола, — а вы точно живая?
На меня смотрела Лиза, дочка начальника. Которая, видимо, пришла вместе с бабой Глашей. И осталась не замеченной.
— Ну, ещё пару минут точно буду живая, — мрачно сказала я, прикидывая, что если меня не задушит Лунный за то, что пускаю в кабинет посетителей в интимные моменты, то точно не похвалит Александра Тимофеевна за то, что задержалась в верхнем офисе.
Мысль заботливо проводить в кабинет ещё и дочь Лунного, отмела сразу. Ребёнок всё-таки. Ей и так стрессов хватает, с таким-то папой.
— Тётя Кукла, а это твоя шкурка? — показала Лиза на резиновую лужицу, украшенную розовым париком.
— Нет, — угрюмо сказала я, открывая шкаф и заталкивая подарок Димы туда ногой, — это дядя Дима не забрал.
— Тётя Кукла, а это тётя Милана? — продолжал интересоваться ребёнок, беря в руки быстро нарисованный мной портрет.
С ним в руках она и встретила взъерошенного отца, который, наконец, выпал из кабинета.
— Обе! На выход! — рявкнул он, и я послушно подорвалась. Взяла за руку девочку, готовясь быстро уковылять. Сдам её в отдел кадров, там, вроде хвалились, как детей любят. Пусть демонстрируют таланты воспитателей.
— Куда?! — снова окрик, в нашу сторону, и мы замерли, — эти двое на выход!
Гуськом вышли из кабинета Милана, с надутыми ещё больше жуткими губами, и оскорблено выпрямившаяся уборщица, демонстративно домывающая пол в кабинете.
— Ты! — раздражённо сказал Лунный, — печатать договор! Ты! Исчезаешь! На пенсию с песней! А ты вообще забыла дорогу в этот офис! Всё понятно?!
Покивать-то мы все покивали. Но, когда начальник с дочерью ушли, начали разбирать задания.
— Меня. В секретарши… ладно, в такую игру тоже умею играть, — сказала и поджала неровные губы Милана, — а тебя, кошмар готический, значит, выперли? Правильно сделал, пупсик. Где там договор?
Баба Глаша, шмыгнув носом, решительно отбросила швабру. И устремилась за мой компьютер. Опередив точёную задницу Миланы на два корпуса, и плотно усевшись на офисный стул.
— Вы, девки, не то услышали. Тебя, Милка, на пенсию. И то долго продержалась, три месяца. А меня, как самую толковую, за компухтер. Где там эти бумаги… А, от руки напишу. Не бережёт племянник глаза старые. Вот новую секретутку жальче всех, получается. Иди, девка, с богом…
Милана, прищурив глаза, хищно смотрела на соперницу. Не на меня, конечно. Меня она уже со счетов списала. А на старательно черкающую ручкой по бумаге бабу Глашу.
Я растерянно взяла сумку. Биться за своё место в верхнем офисе я не собиралась. Была у Лунного одна секретарша, и та бестолковая. Сейчас появилось сразу две. Баба Глаша договор старательно перерисовывает. Милана разместилась на другом конце приёмной, ногти пилит. Кажется, Мариночке придётся отвоёвывать своё место в джунглях самой. Хотя, может, Лунный, после всего пережитого, встретит её цветами и слезами благодарности.
А прощальный подарок я начальнику, всё-таки, оставлю. Как же он без карательной кулинарии Лины. Картошка стала совсем «альденте», судя по деревянному стуку в контейнере. Заботливо поставила еду на его стол и вышла из офиса.
«Сердцеедка» снова запищала в сумке.
— Алло… — ответила я, уже предвкушая, как возвращаю парик и ненавистные туфли на каблуках Александре Тимофеевне.
— Хрусталёва, не могу дотерпеть до вечера, — услышала я возбуждённый голос Вали, — еду к тебе! Готовность две минуты!
Видимо, Лариска так и не перезвонила. Интересно, с чего бы это Валентин ко мне сорвался? Хотя у меня по графику всё равно обед, посмотрю, с чем он дотерпеть не может.
