Каланта подружилась с этой девушкой в первые месяцы своего брака и тут же обнаружила, что, пылая праведным гневом, ее супруг был способен на любые жестокие поступки по отношению к тем, кто ей дорог. Она до сих пор не сомневалась, что именно ее супруг был причастен к исчезновению Мэри на втором году их брака. Каланта не могла поверить, что ее подруга просто ушла, не сказав ни слова на прощание.
Она и по сей день сожалела, что не проявила достаточного внимания к Мэри – так же, как горько раскаивалась во многих других своих слабостях и недостатках.
И разумеется, только недостаток ума заставил ее сделать шаг вперед, обойти Беатрис, встать прямо перед Рейвенсвудом и произнести:
– Прошу прощения. Если вы не заняты, милорд, может быть, вы не откажетесь сопроводить меня на танец? Я так устала стоять без движения. – «Лгунья! Лгунья!» – буквально вопило ее сознание, но Каланта ничего не могла с собой поделать. Она танцевала редко и никогда не уставала, находясь в покое. В этом преимущество обитания на периферии жизни.
Его глаза расширились, и снова ахнула дебютантка, на этот раз от изумления. Каланта молча застыла, дожидаясь ответа. Она давно научилась не дергаться в тревожном ожидании, если оказывалась во взрывоопасной ситуации, и эта выучка ей сейчас пригодилась. Она просто ждала.
Наконец, убежденная, что он откажет, Каланта попятилась к выходу из зала, смущенная и сконфуженная собственным поведением. Она чувствовала, что щеки заливает румянец, и мечтала прикрыть их затянутыми в перчатки руками.
Мужчина, исполненный силы, не захочет танцевать с такой слабой женщиной, как она.
Ее терзала одна мысль – ведь он хотел сопровождать эту безмозглую дурочку Беатрис!
Каланта не думала, что это так сильно ее ранит. Усилием ноли она заставила себя улыбнуться, скрывая боль. Каланта уже и не помнила, когда ей доводилось улыбаться по-настоящему искренне.
Джаред видел, как лицо Ангела становится похожим на лицо фарфоровой куклы – те немногие чувства, что отражались на нем, теперь исчезли окончательно. Она отступала назад, но не потому, что боялась его, как многие другие, а потому, что не сомневалась – он отвергнет ее приглашение на танец. Он заметил эту уверенность в ее глазах, и она обескуражила его. Инстинктивно Джаред понял, что причинил ей боль.
Он и не собирался стоять молча, но на этот раз именно он, привыкший шокировать окружающих, был захвачен врасплох поступком Ангела. Леди не приглашают джентльменов на танец – и все-таки она его пригласила. Она открыла рот, чтобы произнести что-то еще, но не успела.
Рейвенсвуд опередил ее, низко поклонившись и сказав:
– Я в восторге от такой чести, ваша светлость.
Синие глаза оттенка английского летнего неба расширились, и она перестала пятиться. У Мэри тоже были синие глазa, но даже после того, что ей довелось пережить, в них не возникало такой настороженности, как в глазах Ангела.
Беатрис – эта жеманная девица, которую его сестра предназначила ему в партнерши, – уставилась на них с благоговейным ужасом. Разумеется, она и представить себе не могла, чтобы какая-нибудь леди добровольно составила ему пару. Своей придуманной историей о другом партнере она ясно дала понять, что сама она точно не захотела бы.
Желание Ангела потанцевать с ним удивило виконта. А также и его отчаянный порыв обнять ее, пусть даже в таком быстром танце, как контрданс. Он не ожидал ничего подобного по отношению к этой женщине, когда давал обещание Мэри.
Рейвенсвуд протянул ей руку. Его не удивило, но несколько разочаровало то, что она вздрогнула от его прикосновения. Потом она, похоже, собралась с силами, и Рейвенсвуд повел ее к танцующим. Музыканты заиграли, они присоединились к остальным. Движения Ангела были изысканны.
Впрочем, ничего другого он от Ангела и не ожидал. Она выглядела и вела себя так, словно являлась воплощением женского совершенства, а ее безукоризненная красота казалась сверхъестественной. Высокая для женщины, она тем не менее производила впечатление хрупкой.
Светлые волосы, собранные в греческий узел, подчеркивали стройность шеи и усиливали ощущение того, что перед ним неземное создание. Если учесть полупрозрачную кожу и невозмутимые черты лица, она казалась мраморной статуей богини, а не простой смертной женщиной.
Синее шелковое платье идеально подходило к ее глазам и безо всякой вульгарности обнажало верхнюю часть невысокой груди.
Совершенство!
Почему она пригласила его на танец? Это никак не вязалось с ее обликом, а также с образом хладнокровной дряни, которой он ее считал – а вовсе не ангелом, как полагали в обществе. В конце концов, ангелы не танцуют с чудовищами.
Рейвенсвуд знал, как его называют в обществе, и его это нисколько не трогало. Он привык к тому, как остальные реагируют на его шрамы. Когда он стал старше и сделался намного крупнее, чем другие джентльмены из общества, подобная реакция только усилилась.
Черт побери, только двое мужчин из числа его знакомых могут соперничать с ним в росте – это мужья его сестер, но они уникальны и во всех остальных отношениях. Ни один из них никогда его не боялся, и обоим хватило мужества жениться на весьма волевых женщинах. Его сестры были такими же упрямыми, как и он сам. Так почему же Ангел пригласила его танцевать? Рейвенсвуд нахмурился, размышляя. Леди напротив него тут же забыла замысловатые движения танца и споткнулась. Рука Джареда метнулась вперед, чтобы поддержать леди, их взгляды встретились, и он прочел в ее глазах удивление, когда мягко подхватил партнершу и продолжил фигуру танца. Встретившись в следующей фигуре с герцогиней, Джаред испытал облегчение.
– Вы остановились не в Эштон-Мэноре? – спросил он, заранее зная ответ, но желая еще раз услышать ее мелодичный голос.
– Нет. Я живу неподалеку, и ваша сестра любезно пригласила меня на сегодняшний вечер.
Он знал, что Айрис пригласила Ангела на все запланированные развлечения, но герцогиня посетила только два из них. Она пришла на обед в первый день, и Джаред исподтишка изучал ее, собираясь подстеречь где-нибудь и поговорить после того, как джентльмены снова присоединятся к дамам. И с разочарованием узнал, что она пожаловалась на головную боль и рано покинула дом.
Он ждал, что она снова появится, но герцогиня не приходила, и Джаред решил, что сам посетит ее. Прежде чем выполнять данное Мэри обещание, он хотел понять, что она за человек. Первоначально Джаред собирался приехать на завершающий бал светского сезона и встретиться с ней там, но Ханна, играя в саду, упала, и путешествие пришлось отложить.
Узнав, что поместье зятя находится рядом с домом герцогини и что сестра хочет пригласить ее вместе с другими погостить на несколько дней, Джаред буквально потряс Айрис своим появлением. Он всегда охотно встречался с обеими сестрами и их семьями, но предпочитал делать это в своих имениях, и сестры об этом прекрасно знали.
Общество и его манерные правила раздражали Джареда. И дело было не только в том, как окружающие реагировали на его внешность. Он презирал людей, забывавших о долге и чести в угоду мнению света. Так случилось и в его собственной семье. Было невыносимо сознавать, что обе сестры и мать, которую ему так и не позволили узнать, пострадали из-за трусости отца.
