Каланта прерывисто вздохнула и опустилась на него. Они долго лежали так, молча, Джаред все еще оставался в ней.
Он не мог поверить тому, что с ними сейчас произошло.
– Кали?
– М-м?
– Ты взяла его в ротик, потому что хотела извиниться за то, что ударила меня? – Он должен это знать. Это было одно из самых потрясающих мгновений в его жизни, и Джаред боялся, что не выдержит, если поймет, что она сделала это из чувства вины, а не из желания.
– Нет. – Она уткнулась носом ему в шею. – А что, виконтессы должны так просить прощения у своих мужей?
– Черт по… Нет!
– Хорошо. Это значит, что я могу делать это всякий раз, когда захочу, а не ждать, когда мы с тобой поссоримся в следующий раз.
– Да. – И еще как «да»! – Ангел?
– Что?
– Тебе это понравилось?
– А ты сам не понял? – Разве можно ощутить, что твоя жена покраснела? Джаред не знал, но он точно почувствовал, что щеки Кали порозовели. – Тебе понравилось вчера, когда ты делал то же самое мне?
Она произнесла это нерешительно, шепотом, прямо ему в шею.
– Да, очень сильно. Ты на вкус медовая и пряная.
Она лизнула его в шею.
– А ты на вкус – как ты. Я не могу это описать. Как твой запах. В мире нет больше ничего похожего, и мне это очень нравится.
Ей нравится его запах… и вкус? Он очень, очень счастливый человек. Джаред пошевелился и почувствовал, как его естество тоже зашевелилось.
– Думаю, теперь я могу снять сапоги.
Каланта приподняла голову и уставилась на него со странным выражением, исказившим лицо. И расхохоталась. Ее смех обрушился на Джареда, как теплый водопад счастья. Она хохотала так сильно, что свалилась с него и перекатилась на бок, схватившись обеими руками за живот. Джаред смотрел на этот внезапный всплеск эмоций почти с тем же удовольствием, с каким занимался с ней любовью.
– Ты такая красивая, когда смеешься!
– А ты… – Она не закончила фразу, потому что снова залилась хохотом. – Ты… – Она перекатилась надругой бок, мотая головой. – Ты к-к-красивый, когда твое достоинство т-т-твердое!
Джаред встал, сдернул с себя ботфорты и остальную одежду и снова нырнул в постель к хохочущей жене.
– Значит, сейчас я похож на Адониса. – Потому что оно снова было твердым, как сталь.
Каланта подкатилась к нему, глаза ее внезапно сделались серьезными, а смех прекратился. Она положила руку ему на щеку, на шрам, как уже не раз делала раньше, и это снова тронуло Джареда.
– Ты намного привлекательнее, чем любой миф, Джаред. Ты живое, дышащее воплощение моей мечты, а ведь я думала, что она умерла, когда поняла, за какого мужчину вышла замуж в восемнадцать лет.
Джаред не знал, что ответить на такое признание. У него не хватало слов, чтобы выразить чувство, стиснувшее ему грудь, или свое желание, бывшее чем-то большим, нежели просто физическое вожделение. Поэтому он ничего не сказал, а просто своим телом показал, какое воздействие оказали на него эти слова.
Айрис сонно смотрела, как Лукас готовился ко сну. Когда они добрались до дома, он настоял на том, что на руках внесет ее в спальню и поможет раздеться. Теперь она уютно свернулась калачиком в их общей постели. Они не спали раздельно все четырнадцать месяцев супружества после дискуссии на эту тему в их первую брачную ночь.
Ее муж сбрасывал с себя оболочку джентльмена, скрывавшую его прекрасно вылепленное тело, и усталость, охватившая Айрис, таяла, как утренний туман.
– Ты исключительный экземпляр мужественности, мой лорд.
Айрис поддразнила мужа титулом, поняв за месяцы своего супружества, что это разожжет в нем не гнев, но пыл.
В глазах обнаженного Лукаса, шагавшего через спальню, отразились штормовые облака страсти.
– А ты, моя прелестная жена, исключительный знаток характеров.
Айрис улыбнулась. Наконец-то! Он готов признать ее правоту.
– А я говорила тебе, что она не способна на такую мерзость.
Лукас скользнул в постель и обнял жену. Она признательно потерлась подбородком о его макушку.
– Великодушная победительница воздержится от слов «Я тебе говорила».
Его рука скользнула вниз и обняла ее за располневшую талию.
– Хочу подчеркнуть, что ничто из открывшегося нам сегодня не поколебало моего мнения касательно Каланты.
– Я думала об этом за обедом.
Айрис тогда ничего не сказала, потому что Каланта и так была сильно расстроена, но ее немного удивила полная смена точки зрения мужа. Предыдущей ночью они легли спать, споря об этом. Его упрямое нежелание признать невиновность Каланты так взбесило Айрис, что она накричала на Лукаса, хотя и без толку. Он просто в сотый раз повторил, что намерен подождать и посмотреть. Правда, Лукас не дал ей уснуть в гневе. Он настоял на поцелуе, а поцелуй, как всегда, затянулся надолго.
Айрис проснулась в лучшем расположении духа, но по-прежнему была убеждена в невиновности своей новой подруги. Однако ее настроение испортилось, когда все начали так настойчиво расспрашивать Каланту про цвет засахаренных роз. Ей хотелось закричать, что только дурак не поймет, что бывшая герцогиня не жестока.
Айрис прижалась к мужу. Ее рука блуждала по его груди, поигрывая с маленьким соском.
– Так почему же ты все-таки изменил мнение? – спросила она. Может быть, ее аргументы все-таки дошли до него?
Он вздохнул от удовольствия.
– Кое-какие вещи, сказанные Калантой утром, и ее отношение.
Палец Айрис замер, перестав описывать круги вокруг его затвердевшего соска.
– Что ты имеешь в виду?
– Если ты будешь продолжать то, что делала, я объясню. – Она послушалась. Можно подумать, она бы сама не продолжила…
– Каланта сказала, что нужно быть полной тупицей, чтобы послать отравленные сладости с собственными слугами, и я понял, что она права. Она несколько раз приезжала к нам, чтобы помочь тебе с приготовлениями к свадебному завтраку, и могла запросто оставить розы для Ханны в детской так, что никто бы и не заметил. Или еще проще – она могла с легкостью отравить Ханну, когда оставалась с ней наедине. Каланта слишком хорошо разбирается в травах, чтобы воспользоваться ядом, вызывающим перед смертью обильную рвоту.
Айрис нахмурилась. Аргументы мужа звучали разумно, но она бы предпочла услышать более человечные соображения, вроде того, что Каланта любит Ханну.
– Но самым главным для меня оказалось стремление Каланты защитить Ханну, хотя мы ее по-прежнему подозревали. Я припомнил все случаи, когда видел их вдвоем, и, говоря откровенно, не могу поверить, что Каланта просто изображала любовь к девочке. Она слишком привязана к Ханне, чтобы причинить ей боль. Она чуть с ума не сошла в тот день, когда Ханна пропала. Безупречный Ангел примчался на поиски в домашнем платье, из-под которого выглядывали ноги. Вот так все вместе и сложилось.
