– Чего еще изволите? Можем предложить господину офицеру доставить все нужное в номер.
Но Чекилев только махнул на него рукой:
– Ну все равно, хочу пройтись.
И вышел. Беденко и Шеховцев были тут же. Не разговаривали, но присматривали друг за другом. Они мне все довольно сильно осточертели, я чувствовал, как устал. Чего доброго, они бы еще завели разговор о смерти ЛК! Почти на ходу кивнув, я коротко узнал у Шеховцева о его арестованном знакомом. Он ответил, что, скорее всего, все-таки обознался. Не задерживаясь, я поднялся в свой номер.
Впервые я жил с такими удобствами. В моем двухкомнатном номере была отлично оборудованная современная ванная комната – с кабиной душа, газовой плиткой и медной ванной, на которой помещалась газовая колонка для подогрева воды. Кишка душа несколько раз срывалась, заливая меня то горячей, то ледяной водой. Отличный аккорд в завершении этого дня! Я решил, что пущу воду в ванну погорячее и пока не буду думать об этой треклятой телеграмме. Черт побери, эти несколько слов, из-за которых человека убили и искалечили, из-за которых, я уверен, погиб ЛК.
Проснулся я, наверное, от холода, ванна, где я сам не заметил как уснул, совершенно остыла. Видимо, было уже довольно поздно: за окном – абсолютные чернила, из коридора не доносилось ни звука. Вдруг я услышал, как стукнула дверь. Показалось, что в соседний номер, где живет Беденко. Интересно…
С момента приезда он не отлучался из гостиницы. После спора из-за того, с кем останется портфель и запирать ли его в гостиничный сейф, было решено, что посменно портфель будет находиться у всех членов отряда. И всегда – под непременным присмотром казаков-часовых, которые сменяли друг друга. Беденко и Чекилев демонстративно потребовали смежные номера. Я, разумеется, тоже взял номер рядом – прямо напротив. Соседний занял Матвей Шеховцев. Портфель никто не намерен был выпустить из вида. С тех пор Беденко не спускался даже поесть в ресторан.
Мне пришло в голову, что, пожалуй, я рано сдался и вполне могу попросить его помочь мне разузнать о телеграмме. Он под подозрением, как и остальные, довериться полностью – риск. Но мне ведь нужно только его поручительство, а всего я ему не скажу. Кстати, я вспомнил намеки Курнатовского о близости Беденко к определенному ведомству, к которому напрямую относился и ЛК.
Беденко был у себя. Не суетясь, он сел и предложил мне папиросы. Мне вспомнился срез на изуродованной кисти телеграфиста. Несомненно, справа. Это наблюдение еще больше расположило меня к разговору с Беденко.
– Знаете, говорят, что все левши знаются с врагом рода человеческого, чертом? – открывая портсигар, он посмеивался – заметил, что я проследил за движением его руки. – Да еще и нечисты на руку.
Беденко если говорил о себе, то всегда с какой-то насмешкой, иногда злой и уж точно без самолюбования. Я вспомнил Чекилева: уж он бы не стал над собой шутить – куда там!
– Знаю еще, что, по примете, того, кто встретит левшу во вторник, непременно ждет несчастье. Но вот никак не вспомню, какой сегодня день.
– Погодите… Все в порядке, не вторник. Он был третьего дня, – он улыбался.
Вспомнив о Чекилеве, я решил спросить кое о чем важном.
– Скажите, Алексей Владимирович, вы говорили с Максимом Романовичем о том, чтобы обогнать колонну и идти отдельно?
Беденко выглядел немного удивленным и, с извиняющейся улыбкой переспросив: «С нашим бравым штабс-капитаном?», ответил, что нет, не говорил. Но тут же добавил, что это хорошая мысль. Так я и думал.
Разговор, начавшийся, в общем, неплохо, быстро зашел в тупик. Помочь Беденко не мог или не хотел. Впрочем, резоны у него были. Я понял, что он не доверяет никому, в том числе и мне, и принял твердое решение не покидать гостиницу. Из-за портфеля, конечно. Но потерять и этот шанс для меня было немыслимо. Я говорил убедительно, намекнул, что его протекция важна, чтобы узнать нечто напрямую связанное со смертью ЛК. И наконец почти открытым текстом сказал, что его отказ помочь мне, а значит и следствию (пусть и в этих необычных обстоятельствах), кажется мне странным. Не знаю, какой аргумент подействовал. Мы договорились быть в штабе армии завтра с раннего утра.
Надо было выспаться, но сон не шел. Я спустился в ресторан, и хотя общая зала была заперта, в курительной горел свет. Мне удалось раздобыть кофе с каким-то якобы ликером, а на деле спиртом, разбавленным ягодным сиропом. Все равно… Итак, убийца действует правой рукой. Но повод ли это отказаться от подозрений? Все же Беденко прибыл со всеми нужными документами, ему как будто доверял ЛК. Его знал Матвей Шеховцев. Кстати, тоже темная лошадка. Да, Матвей взялся ниоткуда, в армии недавно. Этот его арестованный сегодня, якобы знакомый, подозрителен. Откуда такие связи? Все это так, но сейчас самые честные люди то и дело переходили с одной стороны на другую, теряясь в догадках, у кого правда. Да и Чекилев… Я был склонен верить, что мысль идти отдельно от всех и как можно скорее принадлежала все-таки ему.
А ведь так гораздо легче было бы прибрать к рукам портфель! Чтобы выстроить цепь, нужны были мои записи, как назло оставшиеся в номере. Сui prodest – ищи, кому выгодно. Курнатовский цитировал эту фразу даже чаще, чем библейские тексты. Он, как и латиняне, мудрые ребята, смотрел в корень. Теперь мотив. В общем, мотив может быть у каждого. Он понятен – деньги. Огромные деньги. Здесь можно, пожалуй, вычеркнуть Чекилева. Мне вспомнились шестиэтажная мельница его отца и скоростные механические лифты в семейной конторе…
Кофе был выпит, остатки ликера без смущения отдавали свой спиртовой тяжелый дух (видимо, даже не спирт, а самогон). Пора было вернуться в номер и попробовать уснуть. Но, поднимаясь к себе, я думал все об одном – мотиве. Мотивом ведь могут быть и политические убеждения. Эти банковские документы на предъявителя в иностранных банках – страховка и надежда «отыграть победу» в случае поражения.
Если применить новую интересную науку – психологию, можно прикинуть еще несколько черт убийцы. Небанальный ум. Явно большое эго. Даже с моим небольшим опытом в расследованиях я замечал одну вещь. Расчетливые – те, кто убил, не поддавшись гневу, – всегда уверены: если нужно убрать препятствие к их личной выгоде, то любая овчинка стоит выделки. Ведь сколько эго и воли надо, чтобы медленно уничтожать жертву! Хладнокровно выжидать. ЛК становилось хуже несколько недель подряд, и все это время убийца был рядом. Как стервятник, тащился за умирающим. Никто из этих, в общем, симпатичных мне людей, безупречно вежливых, показавших себя хорошими товарищами в пути, не подходил на эту роль. Но тем не менее кто-то из них был убийцей!
На своем этаже я остановился. Сейчас за поворотом будет ряд темных дверей. Номера Чекилева, Шеховцева, Беденко. Лицом к лицу, возможно, они выбраны точно напротив друг друга с умыслом? Вдруг все мои построения сбились: в конце темного коридора осторожно и быстро шел человек, его тень прыгала по стене то карликом, то громадным пятном. И, как мне показалось, шел он от двери моей комнаты. Я рванул вперед. Громко стучали то ли каблуки тени, то ли кровь у меня в ушах. Слишком далеко, не успеть! Он повернул, и я, безнадежно его упуская, почти бегом кинулся следом. И тут же остановился. Прямо на меня смотрел среднего роста военный в серой шинели, наброшенной на плечи.
