— Громко?
— Я не знаю. Возможно. Были очень сильные эмоции. Потом он тоже кончил. Мне в рот. Я села перед ним на колени и он залил мой рот тёплой спермой. И я её проглотила и вылизала его член… А потом он купил мне это платье, помню, как очень стеснялась, стоя у кассы, потому что мне казалось, что продавщица смотрит на меня так, будто слышала, чем мы занимались в кабинке. Скорее всего и слышала. Мы с ним потом вышли на улицу… смеялись… дурачились… Всё это было очень романтично… Мы держались за руки и шли по маленькой улице… По тротуару. Солнце светило, были тени от домов. И он говорил мне, что я очень страстная девочка и его это очень возбуждает… И он хочет ещё… Но у него возникли срочные дела, и он потом улетел. Мы потом ещё раз встречались, раза три занимались сексом, но он был пьян и я ни разу не кончила. Хотя была близка к этому.
Я умолкаю.
— Система, уровень возбуждения.
— Пятьдесят три из ста.
— Влажность вагины.
— Три из пяти.
— Напряжение сосков?
— Четыре из пяти.
— Сердцебиение.
— Учащённый пульс.
Я действительно ощущаю сильное возбуждение. Понимаю, что и вправду стала влажной… И чувствую неловкость из-за того, что не могу это скрыть. Что эта "Система" каким-то образом всё это определяет. Но одновременно — я чувствую, что возбуждаюсь ещё сильнее, понимая, что Давид это знает. В мыслях — полнейший сумбур. Я очень волнуюсь и пытаюсь подумать о чём-нибудь другом, но в темноте этой комнаты, перед глазами ярко проносятся воспоминания, которые я только что описала… Это и правда был чудесный секс… Я, наверное, секунд двадцать кончала так сильно, что меня просто трясло… Дёргалась, будто в конвульсиях… Только безумно приятных… И помню, как плакала потом… Когда он уехал, а я осталась в отеле одна. Почему-то было очень тоскливо. Хотя он был просто клиентом. Наверное, я могла бы в него влюбиться тогда. И влюбилась бы. Если бы не следующая встреча, когда он был пьян, холоден и груб. И слёзы в отеле показались мне глупыми. И я сказала Давиду правду. С тех пор я ни разу не кончила. Хотя клиенты у меня были.
15. Полина
— Полина. Блок 2. Пик возбуждения на вербальном уровне.
Теперь я воспринимаю это световое яйцо иначе. Не как сканер. А будто домик. Чувствую, что сильно возбуждена, и не понимаю, почему "Система" сообщила о "пятидесяти трёх из ста". Я влажная без каких-либо ласк, а для неё это так, не очень-то и серьёзно? Обалдеть… По этой системе я с клиентами вообще особенно не возбуждалась, получается… Какие-нибудь двадцать из ста.
— Полина, — обращается ко мне Давид, я слышу это по тону его низкого, хрипловатого голоса, — встань.
Медленно поднимаюсь, глядя вверх. Головой до верхушки "яйца" не достаю.
— Сними халат. Сделай это медленно.
Сглотнув, смотрю сквозь светящиеся фиолетовые полосы в темноту. Низкий хриплый голос Давида звучит одновременно и повелительно и отстранённо. Но в нём будто бы слышатся отголоски мужского возбуждения.
Потихоньку развязываю пояс. Халат чуть распахивается, обнажая голое тело. Полосы подсвечивают кожу, и я понимаю, что Давид видит меня, в то время, как я его нет. Отчего-то это возбуждает меня ещё сильнее. Такого сексуального опыта у меня не было…
Кладу пальцы на плечи, отвожу шёлковую ткань халата назад, обнажая их. Халат, нежно коснувшись ног, с тихим шорохом соскальзывает на площадку. Стою голая, прикрывая грудь ладонями.
— Опусти руки вдоль тела.
Медленно опускаю. Соски будто реагируют на возникшую наготу — в мгновение напрягаются ещё сильнее, сжимаются крепче, призывно торчат.
— Сядь и раздвинь ноги, — слышу я повелевающий голос, вызывающий теперь у меня волны мурашек. — Так, чтобы я видел твою киску. Покажи мне её. Покажи, как она сочится влагой.
Сердце из груди будто вот-вот выпрыгнет. Волоски на шее приподняты, по коже то и дело проносится чуть щекотная, расслабляющая дрожь. Ягодицы сжимаются будто сами собой.
Опускаюсь на площадку, сажусь на упругую поверхность площадки, и, глядя в темноту, медленно развожу полусогнутые ноги в стороны. Смотрю на эпилированную киску, вижу набухшие губки, чуть поблескивающие влагой в фиолетовом свете. Чувствую, как из легонько пульсирующей, потягивающей киски тихой, чуть щекотной струйкой течёт к анусу сок. Ноги мелко, почти незаметно дрожат.
— Раздвинь ноги шире, — властные интонации всё сильнее возбуждают меня. — Шире.
Делаю, как он сказал. Губы чуть разлипаются, течь начинает ещё сильнее.
— Какая красивая… — в суровом мужском голосе слышится нотки неподдельного восхищения, и это кружит голову. — Сочная, спелая, мокрая.
Ладони упираются в площадку, ноги дрожат. Свечу киской перед Давидом, при том, что совсем не вижу его.
— Неудивительно, что этот парень так хотел тебя вылизать. Киска просто сумасшедше красивая. Будто мокрая розово-фиолетовая орхидея. Губки просто восхитительны… И как же она классно течёт…
Возбуждение в его хрипловатом голосе уже откровенно слышно. Это сводит с ума.
— Ты ведь чувствуешь, как ты течёшь, Полина?
— Да…
— Сильно, не правда ли?
— Очень…
— А как ты думаешь, что чувствую я, глядя на тебя сейчас?
— Хотите меня…
— Верно. Очень. Такую красоту невозможно не хотеть, — в хриплом низком голосе слышатся безумно приятные бархатные нотки. — Она ведь просто просит моего члена. Хочет принять его в себя, облизать со всех сторон. Не так ли?
Я едва не задыхаюсь от волны возбуждения.
— Так…
— Мягкая, сладкая, сочная писька… Тёплая дырочка, обильно сочащаяся влагой. Мокрые губки-лепестки, они будто в капельках утренней росы…
От его слов кружит голову. Дышать ровно сложно. То и дело сглатываю, стараясь не застонать, хотя уже очень хочется.
— Как она сжимается… Выталкивает из себя влагу, пульсирует предвкушением наслаждения…
Безумно хочется начать ласкать себя. Просто, чтобы унять это приятное, но ноющее чувство всё нарастающего и нарастающего возбуждения. Оно уже такое, что просто терпеть его становится невыносимым. Подо мной растекается лужица, чуть подвинувшись, чувствую её кожей ягодиц. С трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать.
— Система, уровень возбуждения, — чуть изменившимся в сторону безэмоциональности голосом, чуть громче спрашивает Давид.
— Девяносто четыре из ста.
— Влажность вагины.
— Пять из пяти.
— Соски.
— Пять из пяти.
— Сердцебиение.
— Высокое.
— Полина, убери руку. Не трогай её до тех пор, пока я тебе не разрешу, — голос снова такой, что я едва не теряю сознание от удовольствия. — Ты ведь хочешь, чтобы я трахнул тебя, правда?
