Чувствую, что от пота вся мокрая…. Слышу возбуждённое дыхание Давида.
— Блок четвёртый. Секс.
20. Полина
Я настолько обессилена, что просто лежу на боку и чуть дрожу иногда из-за остаточных волн уже отступившего оргазма.
— Блок 4, - слышу я голос Давида. — Перенос.
Давид отключает фиолетовую сетку вокруг меня, включает общий свет, делает его менее ярким, и ждёт, пока я приду в себя. Надевает трусы. Видно, что ему это трудно — эрекция никуда не пропала и теперь ткань сильно оттопырена впереди.
— Сделаем паузу, — быстро надевая футболку, говорит он мне. — Данных, в общем-то обилие, а измотать тебя у меня цели нет. Хотя вот честно тебе скажу, я так хочу тебя трахнуть, что даже даже соображать трудно. Пожалуй, эта пауза и мне нужна.
Он помогает мне подняться. Сидя на опустившеся и сровнявшейся с полом площадке, осоловело смотрю на него.
— Хочешь в душ? Ты вся мокрая от пота.
Слабо киваю. Впечатление, что язык онемел. Губы легонько дрожат. Слабость какая-то невероятная.
Давид опускается надо мной, просовывает ладони под мои попу и бёдра и поднимает на руки. Легко, будто пушинку. Чувствую аромат и тепло его большого, мускулистого тела. Он очень напряжён. Впечатление, будто сделан из камня.
Он открывает дверь ванной, ставит меня в душевую кабинку на ноги. Включает воду.
А у меня ноги подкашиваются.
Тёплая вода упругими струями льётся на мои голову, шею, спину. Давид выдавливает немножко геля для душа на мягкую мочалку и принимается бережно намыливать моё тело. Он сосредоточенно и, пожалуй, нежно, моет меня. Намыливает мне голову шампунем, кончиками пальцев массирует кожу головы. Спустя пару минут снимает душевую лейку со стойки и принимается смывать пену. Потом выключает воду и тщательно вытирает меня махровым полотенцем.
— Ты как? — участливо спрашивает он.
— В порядке… — тихо, едва ли не шёпотом говорю я.
Слабость по прежнему владеет мной. Но сейчас уже полегче. Пожалуй, я смогу идти сама.
Давид протягивает мне руку и я выхожу из кабинки.
— Накинь на себя что-нибудь лёгкое, — говорит он. — Я жду тебя на площадке. Пойдём прогуляемся.
Он выходит и я, перед тем, как одеться, ещё более тщательно вытираю волосы. Расчёсываю их щёткой, иду к шкафу. Немного кружится голова. Не помню, когда я последний раз так сильно кончала. И так долго… И уж точно я никогда раньше не кончала из-за мужского голоса и произнесённых мужчиной слов. Поверить не могу, что это произошло. Но факт остаётся фактом. Я кончила… И ещё как…
Бюстгальтер не надеваю. Только мягкие хлопковые трусы, без каких-либо кружев. Они белые, вполне подойдут под платье-сарафан. Снимаю его с вешалки, надеваю на себя и иду к оставленной открытой двери. Как только я выхожу, Давид пультом закрывает её. Он уже в штанах. Видимо одел их, когда я приводила волосы в порядок.
— Хочешь чего-нибудь выпить? — предлагает он, когда мы спускаемся по лестнице на первый этаж.
— Да…. Водички, если можно.
Внизу он наливает воды в два бокала. Вместе пьём. Он спокойно, я жадно.
— Пойдём, — говорит он.
Перед выходом из дома Давид обувает какие-то серые мокасины и кивает на шлёпки, вроде бы моего размера. Сую в них ноги. Да, вполне удобно.
Выходим на улицу. Стрёкот кузнечиков, шум тёплого ветра, редкое щебетание птиц.
Я вдруг понимаю, что перестала бояться Давида. Нет, он по прежнему вызывает опасение и тем, как идёт, и суровым выражением, будто выточенного из скалы брутального лица, и просто своей, несмотря на высокий рост, коренастой, мощной фигурой. Но в душе моей теперь нет даже намёка на тот ужас, что он у меня вызывал. И я не могу сказать точно, что повлияло сильнее — мой оргазм или его забота, когда он меня мыл и вытирал.
Ярко светит солнце. Мы проходим мимо беседки, выходим на дорогу.
— Пройдёмся, окей? — спрашивает меня Давид.
— Да, конечно, — отвечаю я. — А куда?
— Просто пройдёмся. Хочу прогуляться.
Снова чувствую прилив страха. Я так мало знаю его, что ожидать от него могу чего угодно. Может, я ему уже не нужна и теперь он хочет что-то сделать со мной вне дома? Глупости какие…. Но мало ли?
— Расслабься, — глядя мне в глаза, говорит он. — Тебе ничего не угрожает. Вернёмся, поедим, а потом продолжим. Я просто хочу пройтись пешком.
Как мысли прочитал. Наверное, я выдала свой страх эмоциями.
Немного полегче, но я всё равно ещё немного напряжена.
Мы идём вдоль асфальтовой дороги. Довольно жарко, хотя скорее — душно. Только ветер и спасает от духоты. Идём медленно, не торопясь. Действительно — просто прогулка. Кругом долины и высокие горы. Всё в зелени. И небо над головой — ярко-ярко голубое. И почти безоблачное.
— Честно тебе скажу, я такого не ожидал. Я, конечно, понимал, что вряд ли ошибаюсь в тебе, но чтобы система показала такие результаты — это конечно… — он умолкает и потрясённо качает головой.
— А что она показывает?
— О, это долго объяснять, — своим бархатным и чуть хриплым низким голосом произносит Давид. — Да и ряда нюансов ты, наверное, и не поймёшь. Не специалист же. Но если говорить просто — на базе этих записей можно сделать что-то невероятное. Правда в ряде вещей я плохо представляю, как это выполнить технически, потому что смена реакций очень быстрая. Они все в одном спектре, но суть-то как раз в обилии оттенков. Ты очень сексуальна. Очень. Причём ещё и сексапильна. вызывающе сексапильна, пожалуй.
— А в чём разница?
— Между сексуальностью и сексапильностью? — он чуть поворачивается ко мне и мне кажется, будто его глаза немного смеются. Взгляд точно теплее, чем был.
— Да, — смущённо отвечаю я, и словно оправдываюсь: — Я просто не знаю.
— Это как раз понять несложно. Ты, допустим, разницу между этикой и эстетикой понимаешь?
— Не очень… Эстетика — это что-то красивое, а вот этика…
— А этика, — усмехается он, — это как раз то, с чем у тебя были проблемы. Это такая философская дисциплина, которая изучает тематики нравственности и морали. А эстетика — это тоже философское направление, но только оно изучает свойства и формы прекрасного.
— Поняла.
— Сексапильность — это внешняя атрибутика, которая направлена на то, чтобы привлечь внимание сексуального характера. Манера держаться, одеваться, общаться — и всё в контексте сексуальной привлекательности. Ты однозначно сексапильна, и очень. В том числе потому, что такова специфика твоей прежней работы. Сексапильная девушка сразу привлекает внимание мужчин — потому что её поведение и манера одеваться — рождают у мужчин сексуальное желание. Скажем так, сексапильность — это внешняя сексуальная привлекательность. А сексуальность — внутренняя. Чтобы ты лучше поняла, вот тебе пример. Одна женщина — очень привлекательна внешне, грациозна, женственна — именно в контексте сексуальной привлекательности — в общем подаёт сигналы в мир о том, что она… любит секс и готова им заниматься. Женская мода часто строится на подчёркивании сексапильности. Все эти ваши маникюры и эпиляция — из этой же сферы. Это те примеры из рекламы, где подчёркивается статус мужчины за счёт стоящей рядом с ним женщины. Эдакий инструмент для повышения мужской самооценки за счёт обладания прекрасной женщиной. Допустим, рекламируется автомобиль. И вот показывается, как мужчина в костюме едет, к примеру, в хорошем автомобиле представительского класса. Девушка рядом с ним — сексапильна. Эдакая девушка Бонда. Понимаешь?
