Будто по полу лужей растеклась.
Давид усаживается рядом со мной на корточки. Сквозь полуприкрытые глаза, вижу, как он внимательно смотрит на меня. Минуты три он молчит. Просто смотрит и всё. А я только иногда губами слабо шевелю, не в силах ничего ему сказать.
— Знаешь, — вдруг произносит Давид, продолжая смотреть мне в глаза, — как бы там дальше не сложилось, знай: ты просто потрясающая женщина. Я таких не встречал.
"Это был чудесный секс"… — хочу благодарно прошептать ему я, но не могу…
Давид берёт меня на руки, подхватывает, будто пушинку и несёт в мою комнату. Пультом открывает двери, осторожно опускает на ковёр, затем стелит мне постель.
— Тебе надо поспать, — говорит он.
Наверное. Мне проще лежать с закрытыми глазами. Приоткрывать их и удерживать полуприкрытыми — усилие, которое даётся мне с трудом. Тело будто свинцом налито. Слабость ужасная… Организм, наверное, все килокалории сжёг. Энергии просто нет.
Давид снова берёт меня на руки, укладывает на постель, бережно поправляет под моей головой подушку, укрывает одеялом.
Наклоняется к моему лицу, нежно целует в висок и тихо произносит своим низким, но теперь вовсе не страшным, голосом:
— Спи.
И перед выходом из комнаты, выключает свет.
И как только комната погружается в темноту, я выключаюсь. Просто мгновенно проваливаюсь в сон.
24. Полина
Вот так и началось наше общение с Давидом. Не было никакой романтики, и в то же время, он не был моим клиентом. И спонсором не был.
Учитывая то, что суровость касалась меня только тогда, когда он объяснял правила работы, я к нему быстро привыкла.
С Инной было сложнее. Она держалась максимально отстранённо, при этом оставалась вежливой. Я редко пересекалась с ней в доме, она предпочитала завтракать одна, а вечерами часто уезжала. А иногда целыми днями пропадала на работе в Центре или моталась по разным странам.
Давид же методично обучал меня тому, что я по идее должна была знать сама. Потому что практически всё, что он мне рассказывал, напрямую касалось взаимоотношений между мужчиной и женщиной, и секса.
Никогда раньше не встречала мужчину, который бы в этом так разбирался. А учитывая внешность Давида, то узнай я об этом от кого-нибудь другого, пожалуй бы и не поверила.
Но это было именно так.
Моя дни делились на три категории: "Невербальный контакт", "Вербальный контакт" и "Интимный контакт".
В понедельник и среды Давид в основном записывал мои движения.
Чего я только не делала!
Танцевала под разную музыку, ходила на месте минут по тридцать-сорок, повторяла за Давидом или фигуркой на экране различные движения, стояла то на одной ноге, то надна другой ноге, наклонялась, делала берёзку, пила чай из чашки, стоящей на блюдце, и прочее, прочее, прочее. Даже прыгала со скакалкой.
Все мои движения записывались в различные файлы и после фильтрации и отбора Системы анализировались её на предмет так называемых "идеальных движений". Что происходило дальше, я понимала плохо. До тех пор пока Давид не показал маленькую демо-версию того, что получилось. Впервые. К тому моменту я прожила в этом доме уже около полутора недель.
На экране была точная копия меня. Но впечатления, что это я у меня не создавалось, потому "я" на экране делала не то, что я делала в комнате, где мы с Давидом работали. Более того, "я" там была в совершенно других локациях и носила совсем другую одежду. По клику беспроводной мышки рядом с ноутбуком, подключенным к Системе, Давид мгновенно менял серьги в "моих" ушах, одежду на "мне" — от элегантного вечернего платья до нижнего белья, цвет волос, цвет глаз, цвет кожи, что порой воспринималось особенно чуднО. Но при этом ценились именно мои базовые характеристики. Поэтому девушка на экране в 95 % случаев выглядела идентично мне. Включая родинки и линии на ладонях.
Потом я стала видеть "себя" на экране значительно чаще. Это уже не было маленькой демо-версией, Давид называл это тестами.
Несмотря на то, что выглядела очень-очень похоже на меня, а улыбалась, двигалась и танцевала, пожалуй даже намного лучше, Давида редко устраивал результат.
Он всё время заставлял Систему переписывать данные, менять жесты, которые входили в многочисленный "базовый набор", угол подъёма губ при уоыбках, интонации голоса, и так далее.
Для того, чтобы это было возможным, часто Системе было необходимо получить новые данные. И поэтому я снова и снова поднимала согнутую в локте руку, растопыривала пальцы, делала различные взмахи руками и повороты головой, улыбалась, моргала, хмурилась и так далее.
Всё это было довольно интересно и я не просто редко уставала от таких занятий, мне они даже нравились. Порой, правда, когда Давид уж очень дотошно подходил к тому, что его не устраивало и чего я при этом часто не понимала, я уставала. Но Давид относился ко мне бережно и внимательно, и когда видел, что я уже начинаю выматываться, либо делал перерыв, либо переносил эти занятия на следующий день.
Во вторникам и четвергам я в основном разговаривала. Причём на разных языках. Чаще всего мне требовалось просто повторить то, что произносила мягким женским голосом Система. Причём, что интересно, я поняла, что Система общается голосом Инны только спустя пару дней, когда Инна на первом этаже дома разговаривала с братом при мне. Это редко бывало, они обычно предпочитали общаться без моего присутствия рядом.
Так вот, мне нужно было в точности повторять то, что произносила Система. И эти занятия меня немножко утомляли. Потому что одну и ту же фразу нужно было не только сказать с идеальным произношением, но ещё и говорить её с множеством разных интонационных оттенков. Проще всего, конечно, было говорить на русском. Чуть сложнее — на английском. А вот финский, норвежский, немецкий, китайский, японский и ряд других азиатских языков давались мне с большим трудом. Всего языков было пятьдесят.
Поэтому объёмы работы были огромны. И когда Давид уезжал, он часто давал мне многочасовые задания такого плана. Я сидела на площадке и проговаривала всё то, что требовала от меня Система. Перерывы были только на еду и туалет. И в эти дни еду мне приносила смуглая и черноволосая до синевы пожилая женщина по имени Клара. При этом нам запрещено общаться обо всём, кроме бытовых нужд. А в доме кругом были скрытые камеры и везде записывался звук.
Много было работы с эмоциями. Давид относился к этим нашим занятиям с особенным трепетом и вниманием. Он говорил мне, что если клиента будет что-то раздражать в мимике секс-ботов, то, скорее всего, клиент для компании будет потерян. Впрочем, важным он считал вообще всё.
Самым трудным вне "Сексуального контакта" были сильные эмоции. Мне нужно было, иногда вплоть до истерик. Кричать. Смеяться, и порой сильно.
Для всего этого мне демонстрировались различные видео файлы, фильмы или просто Давид работал со мной напрямую.
