— Ты других братьев не видела! — усмехнулся волхв. — Не превозноси мои добродетели, пока не сравнишь их с иными!
— Все равно не переубедишь! — Оля улыбнулась, глядя вперед на мельтешащие габаритные огни идущих впереди машин, на отблески неоновых реклам, дробящиеся на мириады искр на их лакированных поверхностях.
Некоторое время они ехали молча. Никита сосредоточенно смотрел на дорогу, а потом спросил:
— Мне стоит беспокоиться за Дашу?
— Чего вдруг? — фыркнула девушка. — Обычные женские дела. Нет, с ней все нормально. Не сегодня-завтра родит. Я очень хорошо рассмотрела ауру. Даже интересно было наблюдать, как происходить разделение… Никита, а твоя Тамара как отнеслась к Даше?
— Ну как могут относиться друг к другу родственники? Я думаю, между собой они уже договорились.
— Родственники? — удивленно взглянула Ольга. — Тамара и Даша родственницы? Но… как?
— Смотри, вон там кафе интересное, «Рыбак на льду» называется. Там не подают рыбные блюда, разве что под пивко. Но мы же не пиво пить будем? Посидим, кофе с эклерами вкусим…
— Подожди, ты мне про своих женушек расскажи. Заинтриговал.
— Там и расскажу, — притормозив возле стоянки, Никита загнал туда «бриллиант».
Устроившись за круглым столиком на открытой террасе, прикрытой большими панорамными стеклами только со стороны залива, откуда постоянно дули ветра, они дождались своего заказа, и Никита рассказал, как он познакомился с Дашей. Ему просто хотелось поделиться своими впечатлениями от путешествия в другую Явь, открывая перед собеседником иные грани переживаний, страхов и желаний, чего не хотел слушать император. Меньшиков всегда был прагматиком; зачем ему рефлексии подданного? Главное, вернулся с ценной информацией, и на том спасибо.
Для Оли рассказ Никиты был сродни сказкам для взрослых в расплодившихся ныне бульварных книжках про путешественников в иные миры. Забавно, страшно интересно и почти неправдиво. Волхв ее понимал. Теории множественности миров едва ли доходили до простых обывателей. Так и получается, что споры в среде телепортаторов ежегодно вызывают интерес разве что у спецслужб.
Она расслабленно слушала негромкую речь Никиты, иногда зябко поводя плечами. Хоть и не снимала плащ, но шалый ветер нет-нет да и влетал на террасу, теребя края скатерти, обдавая влажным запахом водорослей.
Оля не сразу поняла, что произошло. Возле их столика остановился неизвестный молодой мужчина, держа одну руку, в которой между пальцами оказалась зажата дымящаяся сигара, на излете. Он бесцеремонно поглядел на девушку, а потом очень внимательно — на Никиту.
— Сударь! Вы же Назаров? — незнакомец не был пьян, однако нотки легкого алкогольного тумана все же проскакивали. Да и винный запах, благодаря свежему воздуху, ощущался. — Прошу прощения, что так бесцеремонно вторгаюсь в вашу приватность, но у меня давно было желание задать вам один вопрос. И вот такая удача…
— Представьтесь, сударь! — Никита пристально изучал лицо мужчины. Сухощавое, астеничное; щеголеватые усики, тонкие брезгливо сложенные в прямую линию губы. Нет, он не знал, кто это.
— Охотно! — сигара ныряет между зубами, ароматный дымок окутывает незнакомца. — Сорокин Александр, дворянин.
Никита откинулся назад, спинка стула жалобно хрустнула. Голова мгновенно стала перерабатывать огромный массив информации. Однозначно, этого Сорокина он не знал, а вот сама фамилия вызывала неприятные ассоциации с прошлым. Патриарх потратил много времени, рассказывая внуку о расстановке политических и клановых сил в стране. Сорокины считались в то время вассалами семьи Китсеров, как и Браухичи, Катаевы, Краусе. Семья из мелкопоместных дворян, разорившаяся из-за пристрастия Главы Рода к азартным играм в покер и преферанс. Китсеры всегда славились способностью подбирать слабохарактерных, способных на любые «подвиги» дворян и принуждать к вассальной присяге. Иначе кто будет грязными делами заниматься вместо хозяев?
— Вы следите за нами? — на всякий случай уточнил Никита.
— Никоим образом! — Сорокин неприятно улыбнулся и мазнул взглядом по напрягшейся Ольге. — Мы здесь давно сидим в теплой и непринужденной компании!
Он кивнул в сторону панорамного окна, ограждавшего зал от террасы. Кого имел в виду Сорокин, Никита не понял. Может быть, вон тот столик ближе к выходу из кафе, где присели несколько молодых людей и девушек; или толпящиеся возле барной стойки трое мужчин. Скорее всего, так и есть. То и дело взгляды их обращаются к происходящему на террасе. Ждут чего-то? Ага, в этот самый момент они перекинулись несколькими словами и двинулись к дверям.
— У вас ко мне какое-то дело? — Никита подозревал: назревает провокация.
— О, да! — встрепенулся мужчина и снова повернулся голову в сторону девушки.
Никиту стало напрягать такое поведение.
— Вы или задавайте свой вопрос, или прошу оставить нас в покое, сударь, — не выдержала Ольга.
— Всего лишь единственный вопрос, — гадко улыбнулся провокатор и посмотрел на Никиту. — Кажется ли вам, господин Назаров, что вы подрываете устои семейных отношений? Жить одновременно с двумя женщинами, плюя на мораль и общество — каково? Думаете, столичная знать простит такой вызов? А вы продолжаете коллекционировать красавиц?
— Хам! — выпалила Ольга.
Никита не дрогнул ни единым мускулом. Жалеть о сказанных словах будет только один человек, который сейчас находился перед ним. Развернув подходящий скрипт, волхв одним движением пальца внедрил его в ауру Сорокина. Тот еще улыбался, не понимая, что сейчас упадет на пол. Со стороны это движение выглядело как обычный инцидент с посетителем, почувствовавшим недомогание. Колени у незадачливого дворянина подломились, рука непроизвольно сжала грудь с левой стороны.
Быстро выдернув стул из-под свободного столика, Никита помог Сорокину избежать конфуза, аккуратно посадил его, похлопал по бледным щекам и суетливо замахал руками, призывая официанта. На террасе было всего несколько человек из посетителей, и они первыми прибежали на помощь, еще ничего не понимая. Они слышали, что Сорокин что-то говорил, но не разобрали слов.
— Плохо стало человеку! — пояснил Никита. — Есть среди вас Целитель, господа?
И отрицательно покачал головой дернувшейся было Ольге. «Сиди», — говорил его взгляд.
В общей суматохе он вывел девушку из кафе, и только в машине пояснил:
— Меня провоцировали. Иного выхода не было. Я давал слово императору не ввязываться в дуэли.
— Да я машинально дернулась, — оправдывалась Оля. — Мне тоже стало понятно, к чему эта наглая выходка была.
— Твои рефлексы Целителя чуть не сорвали воспитательный процесс, — усмехнулся Никита, разгоняя «бриллиант» по опустевшей дороге. — Надо же, Китсеры все никак не угомонятся.
— У него стало плохо с сердцем, — пояснила Оля, ощущая противную дрожь в пальцах. — Что ты с ним сделал?
