Корпорация эпохи Рузвельта, воплощением которой является General Motors, была эффективной в течение большей части этого периода. Однако темпы роста снизились. Двигатель внутреннего сгорания перестал быть сенсационной инновацией, равно как и автомобиль, который он приводил в действие. К середине 1950-х годов автомобиль обрел форму, которая требовала лишь незначительных технических преобразований, но отнюдь не радикальных изменений. Акцент был перенесен на дизайн и маркетинг.
Конкуренция выросла, рентабельность снизилась, и General Motors искала другие способы поддержания роста. Так появилась General Motors Acceptance Corporation (GMAC) – дочерняя структура GM, изначально созданная для финансирования покупки автомобилей и превратившаяся в масштабное финансовое учреждение. Деятельность GMAC приносила больше прибыли, чем продажи автомобилей. Цена на машины была ограничена спросом и предложением, и акцент сделали на эффективность. Менеджеры, которые относительно мало знали об автомобилях, но много – об экономических процессах, взяли под контроль автозаводы и пытались управлять целым рядом предприятий, от автомобильных до финансовых. General Motors как компания стала настолько распыленной и связанной со многими отраслями промышленности, что не смогла конкурировать на основных рынках с японскими и немецкими производителями, имевшими более технологичные заводы и сконцентрировавшимися на своем основном продукте.
General Motors – пример корпорации с запутанным и сложным управлением, разросшейся до невероятных размеров и потому имеющей раздутый штат. Для поддержания ее хитросплетенной структуры требовалось множество сотрудников. В случае корпорации вроде GM требовалось полностью переосмыслить ее логику и вернуть первоначальный потерянный смысл – получение прибыли, ведь без соблюдения этого принципа ничего не работало. Поскольку подобные компании были весьма малопроизводительными, пришлось произвести сокращение штата. Многим из тех, кто попал под сокращение, было за сорок и пятьдесят, они больше не смогли найти столь же высокооплачиваемую работу. Численность штата и зарплатный фонд вышли из-под контроля. Однако в этом не было вины сотрудников. Виновата была логика, приведшая корпорации к запутанности и потере фокуса.
Рост эффективности произошел за счет потери рабочих мест, особенно на производстве. Впрочем, были и другие жертвы, потому что эффективность создавалась двумя способами. Один был организационным и техническим; другой заключался в перенесении производства в районы с более низкими затратами, такими как Китай, или разрешении экспорта из этих стран. Оба этих способа были разработаны для того, чтобы сделать экономику более эффективной, но они привели к тому, что потребовалось меньше сотрудников, занятых непосредственно на производстве.
В то же время в американской экономике происходила революция. Технологический прорыв в виде микросхем и новая волна предпринимательства совместно привели к дальнейшему экономическому прорыву, который создал новую прекрасную экономику и культуру. Микросхема преобразовала рынок труда. Мой отец был наборщиком в типографии. Текст в то время набирался вручную, а мой отец был высококвалифицированным мастером. Когда в типографской отрасли появились компьютеры, его знания устарели, а его труд перестал быть нужен. Мой отец стал одним из миллионов людей, которые из-за новой технологии потеряли работу, будучи в том возрасте, когда они уже не могли освоить нововведения, заменившие их самих. Иногда их собственная компания заменяла своих сотрудников новыми технологиями; иногда компанию, в которой они работали, или даже целую отрасль разрушал предприниматель, продвигавший электронные устройства.
Теория свободной торговли подразумевает рост богатства наций. Открытыми остаются два вопроса. Во-первых, сколько времени потребуется для достижения этой цели? Во-вторых, как будет распределяться увеличенное богатство? Свободная торговля и капитализм в принципе постоянно создают новые богатства и в целом стимулируют развитие экономики. Однако это «в целом» исключает тех, кто теряет работу по мере экономической революции и не способен найти новую. В абстрактной теории свободного рынка это цена, которую нужно заплатить. В реальном мире общества и политики, где ставшие ненужными работники обладают большей властью, чем та, что они имеют в экономике, этот процесс может дестабилизировать важные и влиятельные секторы экономики. Вот то, что происходило на протяжении всего данного периода, но политической реальностью стало после 2015-го. Количество сокращенных работников увеличилось, и их концентрация пришлась на те же самые регионы.
Требовалась реформа. Цикл Рузвельта не мог завершиться без сдвигов, случившихся в цикле Рейгана. Как и в предыдущих циклах, проблема заключалась в том, что одновременно с ростом экономики жертв становилось больше. Те, кто нашел новые рабочие места, начинали с низших ступенек и никак не могли подняться выше. Средний доход домохозяйства в долларах вообще не рос.
Средний доход домохозяйства в 2014 году составил около $53 тыс. при среднем размере домохозяйства в 2,8 человека. Начиная с 1975 года, середины последнего десятилетия цикла Рузвельта, доход едва рос (рис. 16). По данным Национального до клада о занятости населения ADP, этот валовой доход составлял около $3400 в месяц за вычетом налогов.
Рис. 16. Доход домохозяйств не растет
По данным Федерального резервного банка Сент-Луиса
[32], дом в США в среднем стоит $311 тыс. Ежемесячный платеж по ипотечному кредиту за этот дом составит около $1,1 тыс. при условии, что покупатель внесет первоначальный платеж в 20 %, то есть около $60 тыс. По данным RealtyTrac.com, средний налог на такой дом в год составляет 1,29 % от общей стоимости – или $4 тыс. в год, $333 в месяц. Если добавить еще и страхование жилья, то ежемесячная стоимость владения домом будет равняться около $1,6 тыс., не считая технических расходов. Почти половина заработанных в год денег будет потрачена на жилье, а на другие нужды уйдет примерно $1800 в месяц. Это примерно $450 в неделю на еду, одежду, выплату прочих задолженностей – к примеру, по автомобильному кредиту (около $600 в месяц за новый недорогой автомобиль) и, возможно, по кредиту на обучение. К тому же всегда возникают непредвиденные расходы.
Выходит, сейчас средний класс едва ли может позволить себе жизнь среднего класса. Теперь подумайте о нижней прослойке среднего класса, которая раньше тоже достаточно комфортно существовала. В настоящее время среднегодовой доход этой группы людей составляет около $30 тыс. На жилье уходит около $26 тыс., или $2166 в месяц. Поскольку половина дохода уходит на выплату ипотеки (это еще с учетом того, что уже был внесен первоначальный взнос), на другие нужды остается всего $250, от обслуживания авто до покупки еды. Это не вариант. Единственным вариантом для нижней прослойки среднего класса остается квартира, причем довольно скромная.
